Пианистка

Эрика соскальзывает в теплое гнездо, в ручеек стыда, словно в ванну, в которую окунаешься осторожно, потому что вода довольно грязная. Мимо, пузырясь, проплывают грязные шапки пены стыда, мертвые крысы неудачи, клочки бумаги, деревянные чурки уродства, старый матрац, заляпанный пятнами спермы. Вода прибывает и прибывает. Она поднимается все выше. Пуская пузыри, женщина поднимается вдоль мужчины вверх, до бетонного венца его беспощадной головы. Голова произносит монотонные фразы, и речь в них идет только о вони, источником которой ученик называет свою учительницу музыки.

Эрика ощущает дистанцию между обжитым миром и миром пустоты. Ученик утверждает, что она, Эрика, воняет. Он готов присягнуть в этом. Эрика готова идти навстречу своей смерти. Ученик готов покинуть помещение, в котором он обнаружил собственную несостоятельность. Эрика ищет боли, которая приведет ее к смерти. Клеммер застегивает ширинку и направляется к выходу. Эрике хочется, чтобы он сдавил ей глотку, хочется угасающим зрением, глазами, выскакивающими из орбит, видеть, как он это делает. Его образ сохранится в ее глазах вплоть до распада ее тела. Он больше не повторяет, что она воняет, она для него в этом мире больше не существует. Он хочет уйти. Эрика хочет почувствовать, как на нее обрушивается смертельный удар его руки, и стыд ложится на ее тело, словно огромная подушка.

Они уже идут по коридору. Идут рядом друг с другом. На расстоянии один от другого. Клеммер тихим голосом уверяет, как это приятно, что вонь ее древнего тела несколько рассеивается в большом помещении. В каморке вонь была в самом деле непереносимой! Уж ему-то она может поверить. Он сердечно желает ей немедля уехать из города.

Вскоре им навстречу попадается директор, которого ученик Клеммер почтительно приветствует. Эрика обменивается со своим начальником дружеским приветствием. Он не настаивает, чтобы подчиненные сохраняли дистанцию. Директор не ограничивается кивком, он сердечно поздравляет господина Клеммера с предстоящим сольным выступлением на заключительном концерте. Он желает ему удачи. Эрика отвечает, что она еще не решила, позволит ли Клеммеру выступать как солисту. Ее ученик заметно сдал в последнее время, это совершенно очевидно. Она должна подумать, доверить ли соло ученику Клеммеру или кому другому. Она еще точно не знает. Она своевременно оповестит директора. Клеммер стоит рядом и никак не реагирует. Он слушает, что говорит учительница. Директор цокает языком по поводу жутких ошибок, описываемых Эрикой, ошибок, которые постоянно допускает ученик Клеммер. Эрика открыто говорит о неприятных фактах, которые касаются ученика, чтобы он не упрекнул ее в утайке. Он пренебрегает учебой, она тому свидетельница. Ей приходится констатировать, что его усердие и прилежание сходят на нет. Было бы неправильно поощрять его за это! Директор отвечает, что, в конце концов, она лучше знает своего ученика, и прощается с обоими. «Желаю исправиться», – советует он ученику Клеммеру.

Директор отправляется в свой директорский кабинет.

Клеммер вновь повторяет Эрике Кохут, что она жутко воняет и должна немедленно уехать из города. Он мог бы порассказать о ней и другое, но ему не хочется рот марать. Достаточно того, что она воняет, не хватало еще, чтобы он тоже стал вонять! Он пойдет и прополощет рот, ее вонь он чувствует даже во рту. Отвратительную вонь учительницы он чувствует даже в желудке. Ей даже не представить, сколь тошнотворны выделения ее тела, и даже хорошо, что она себе представить не может, как адски она воняет.

Они расходятся в противоположных направлениях. Расходятся, не сойдясь в общем тоне, не найдя никакой единой тональности, кроме той, которая связана с тошнотворной вонью, исходящей от Эрики Кохут.

Эрика принимается за дело с пылом и осмотрительностью. Она хотела перепрыгнуть через собственную тень, и у нее это не вышло. Многое причиняет ей боль. Мало что в ней оказалось востребованным. Она совершенно запуталась. В одной из телепередач она увидела, как можно забаррикадировать дверь, не прибегая к помощи шкафа. Это был детективный фильм. Нужно подпереть ручку двери спинкой стула. Впрочем, не стоит особо утруждаться, потому что мать с недавних пор спит сладко и мирно, и сладенькое спиртное циркулирует в ней, полностью растворяя полипы мести.

Эрика достает ящичек с тайными сокровищами и перебирает свои богатые запасы. Здесь громоздятся богатства, о которых Вальтер К. вообще ничего не узнал, потому что он преждевременно разрушил их отношения своей непристойной руганью. А ведь для женщины все только начиналось! Она наконец-то была готова, и тут он полностью спрятался в свою скорлупу. Эрика отбирает бельевые прищепки и, несколько помедлив, портновские булавки, целую пригоршню портновских булавок, хранящихся в пластмассовой коробочке.