Пианистка для Варвара

Зарина Емильяновна внезапно очутилась возле меня и сказала с надеждой, приторно вежливым тоном:

— Захар Данилович, вот девочка, которую вы не видели. Нелли одна из лучших и усердных учениц приюта. Как она вам? Подходит?

Секунды тянулись словно часы. Мужчина внимательно всматривался мне в глаза. А я подчиненная его воли даже пошевелиться не могла. Так и стояла перед машиной, обтекая от страха.

Захар Данилович осмотрел меня с головы до ног, как товар, даже не выходя из машины. Его скупой положительный кивок решил мою дальнейшую участь.

— Ох, как хорошо. Как хорошо. Так и знала, что ты когда нибудь будешь полезна! — запричитала довольным голосом начальница приюта.

Дальше все происходящее напоминало плохой сон, при этом было моей реальностью.

Меня обвели вокруг машины, протащили под локти. Открыли дверь с другой стороны, потому что важный бизнесмен не пожелал пододвинуться. Когда меня силой усадили к нему в салон и захлопнули дверь, в мрачной тишине и темноте я еще долго оглядывалась назад. На свою прошлую жизнь, на добрую Лидию Игнатовну, которая всхлипывала в платочек и на Витю, который долго бежал следом за машиной…

Глава 3

Нелли Сафьянова

18 лет

— Здравствуй, дочь, — Захар Данилович вошел в мою комнату, предварительно стукнув в дверь.

Я быстро закрыла книгу и встала по стойке смирно.

— Здравствуй, папа, — поспешила я ответить. Оправила сарафан и с радостью посмотрела в его руки. Бархатный футляр в крепких пальцах мужчины притягивал взгляд.

— Поздравляю, Нелли. Вот, мой взрослый подарок. Наденешь его к платью, что доставят через час.

Захар Данилович открыл футляр, и я ахнула от восторга. Тонкая платиновая цепочка с бирюзовой каплей и эллегантные серьги в тон.

Я кинулась на шею отца, благодарно поцеловала его в гладкую надушенную щеку. Обычно он не позволял мне проявлять эмоциональность и лезть к нему с телячьими нежностями. Но тут завис на миг, и его рука прихватила меня за талию.

Мне стало впервые рядом с ним неловко. Я сразу отошла. А он с невозмутимым видом поставил коробку с украшениями на мой письменный стол.

В дверях он обернулся и добавил:

— Постарайся сегодня выглядеть безупречно. Праздник в честь твоего восемнадцатилетия будет проходить в ресторане Альтаир. Соберутся все сливки общества. И ты помнишь, я рассказывал тебе за Джеррита Швайгерова.

— Natürlich macht sich Papa keine Sorgen, ich werde einen angenehmen Eindruck auf Ihren Partner machen(конечно, папа, не переживай. Я произведу на твоего партнера приятное впечатление) — почти без акцента произнесла я на немецком.

— Gut gemacht, Nelly. Ich bin stolz auf deine Tochter(молодец, Нелли, я горжусь тобой дочь.)

И вышел. А я снова посмотрела на дорогие украшения. Закружилась по комнате в своих девичьих мечтах.

Восемнадцать лет. Я совершеннолетняя, а значит с сегодняшнего дня официальное опекунство Захара Даниловича прекращалось. Папа обещал, что устроит мою судьбу лучшим образом. И я ему верила.

После того, как он забрал меня из приюта прошло три года. За это время, я ни разу не пожалела о том, что моя судьба решилась подобным образом.

Жить в доме серьезного бизнесмена, владельца огромной частной клиники, Сафьяного Захара Даниловича, было реализовавшейся мечтой приютской девочки.

Отец занялся моим образованием с первых дней, которые были расписаны по часам, по минутам. Педантичный мужчина требовательно установил график моей жизни. Правильное питание, тренировки с лучшими тренерами, домашнее обучение с репетиторами по многим языкам. Я знала в совершенстве английский и немецкий, бегло разговаривала на итальянском и французском. Немного овладела в последний год даже турецким языком.

Еще я играла на пианино. Помимо "Собачьего вальса" и "К Элизе", я могла сыграть Санта Лючию, Балладу для Аделины и многие другие популярные композиции.

За три года я отточила свое мастерство. Бегло и синхронно читала ноты и порхала пальцами по клавишам.

Моя жизнь была до того загружена, что не было времени продохнуть. Телевизор и гаджеты были запрещены в доме Сафьянова. Но я до того уставала, что вечером валилась обессиленная в кровать со словами благодарноси на устах, что Господь услышал мои молитвы и послал мне самого лучшего опекуна.

Хотелось ли мне свободы все эти годы? Основной вопрос, который я себе задавала, оставаясь наедине со своими мыслями. Ведь в приюте я была вольная птица. Сбегала каждый день, занималась тем, чем захочу. Сейчас же я было под надзором 24/7. Все дни пролетали в одинаковой загруженности, без минуты для свободного полета фантазии или совершения глупых ошибок бурлящей молодости. Ведь жизнь в доме Сафьянова напоминала бы для многих тюрьму строгого режима.

Но не для меня.

И, нет. Отвечая на вопрос, хотела бы я от него сбежать или перестать выполнять свой распорядок, получить немного вольностей, уверенно могу сказать что — нет!