Пиар по-старорусски

Сели есть. Кушанья были не боярские, простые. Щи да каша. В углу комнаты какой-то рослый ушкуйник, накрошив в миску чёрного хлеба, заливал его водкой. Васю аж передёрнуло от отвращения… Был, чего уж там скрывать, был у Васи такой опыт в самой что ни на есть сопливо-прыщавой юности. Когда самому хочется всё попробовать, всё испытать. Одного раза хватило, чтобы на всю жизнь выработать у себя отвращение к подобной похлёбке.

О том, что Гриша – старик тёртый, матёрый, Вася догадался сразу. Этакая непринуждённость, простота манер, радушие на лице, а глаза острые. Внимательные глаза. Оценивающие. Глаза народных вождей, старых милицейских следователей и вахтёров рабочих общежитий. Всё замечающие, всё быстро и верно оценивающие глаза. Не упускающие ни малейшей неопрятности в одежде, ни фальшивого жеста, ни одной оплошности.

Разговор состоялся сразу после обеда.

– Михайле Докуке – наше почтение, – начал Гриша, – уважаю. Человек он правильный, без нужды никому гадости не сделает…

И замолчал. Вася сидел, не зная, как реагировать на эти слова. А ведь прав Гриша, очень даже прав. Ладно, сейчас надо о деле думать.

– Вижу я вас, ребята, насквозь, – продолжил Гриша. – Федя – он человек светлый, безобидный человек. Честный, добрый и верный. Такого товарищем иметь – лучше не бывает. Ты, – он ткнул пальцем в Кирю, – человек, многими знаниями отягощённый. Вижу тебя впервые, но сразу понял, – не прост ты, ой как не прост. Ты тоже верный, но по-другому. Не от сердца твоя верность, а от ума. И от благодарности. Не знаю уж, чем Докука её заслужил, но здорово ты стараешься для него, здорово.

Опять помолчали. Все ждали, что ещё скажет гостеприимный хозяин.

– А вот ты, – Гриша указал на Васю, – для меня загадка. Всех людей я вижу, кого больше, кого меньше. А тебя не вижу. Муть одна. Туман. Да ты не обижайся. Это не оттого, что ты плох. Просто ты какой-то нездешний. Не наш ты, не от мира сего… Не знаю уж, плохо это или хорошо. Хотя ладно, давайте о деле. Что Михайле Докуке от меня надо?

Теперь заговорил Киря. Так и было решено заранее – говорить с главарём ушкуйников будет он, как человек ушлый и знающий. А Вася будет лишь слушать, поддакивать и высказываться только по необходимости.

– Докука прислал узнать, – сказал Киря, – как у вас дела. Помня вашу давнишнюю службу на благо земли Новоградской, готов помочь при необходимости харчами или боевыми припасами. Не испытываете ли каких затруднений?

– Понимаю, – ответил Гриша Рваное Ухо, – Докука хочет знать, чего от нас ждать. Собираемся ли мы в поход или будем здесь колобродить. Понимаю его, понимаю. Ребятушки мои – люди суматошные. Здесь останутся – много беспокойства выйдет для новоградских обывателей. Ну что же ты, Кирюха, – обратился Гриша к послу, – мог бы и по-простому, без обиняков спросить. Я завсегда Докуку поддерживал. И дальше поддержу, если он на наши вольности посягать не будет. Так и передай ему. А про его непонятки с Аскольдом и Филькой-дурачком я знаю. Если что серьёзное будет – подсоблю. Эх, – это к Феде уже, – жаль, Фёдор, не идёшь ты к нам. Славный бы из тебя ушкуйник вышел! Давно зову тебя, да знаю ведь, что ты Докуке сильно обязан. Но если надумаешь – всегда примем.

Киря сидел с каменным лицом, не выдавая своих чувств. А между тем Вася видел, что он сильно озадачен умом и проницательностью старого разбойника Гриши Рваное Ухо… Считая главную задачу – заручиться поддержкой ушкуйников на случай непредвиденной ситуации – выполненной, маленькое посольство засобиралось в обратный путь. Гриша задерживать не стал. Если собираются – значит, надо людям. Не женщины же – уговаривать их!

Обратно добрались быстро. На месте былой встречи с вражескими силами никого уже не было, только трава примята. Перед ужином рассказали о поездке Докуке. Михайло доклад выслушал внимательно. При известии о договоре с ушкуйниками обрадованно покряхтел, а вот когда рассказали о нападении, он грозно нахмурился:

– Думаю я, кто-то из дворни моей к Аскольду бегает, докладывает, что тут деется. Это я разберу сам. Быстро разберу. Надо остановить гадёныша, пока он всех нас не продал…