Пиастры, пиастры!!!

Как живут люди, Билли? Как они живут? Разве это жизнь? Подниматься на рассвете и идти на постылую работу, горбатиться день за днём ради куска хлеба для себя и своих голодных детей. Удваивать состояние богачам и получать за это нищенскую плату, достаточную лишь на то, чтоб не умереть с голоду и назавтра снова выйти на работу. Они мечтают накопить, собирают крохи, отказывают себе в еде, чтоб приобрести более удобное или просторное жильё, и не замечают, что жизнь проходит мимо. В один прекрасный момент они смотрят в зеркало, и не узнают того, кого видят. Перед ними старик, ещё вчера мечтавший о будущем, и они с ужасом осознают, что вот оно и пришло, будущее, но не то, о котором они грезили. И даже если есть у них лучший дом, и достаточно денег для хорошей еды, всё это оказывается ненужным. Таким пошлым, ничтожным. К чему всё, если молодость прошла, за дверью уж стоит Старик, и в его руках последние песчинки в часах отмеряют оставшееся им время. И что они видели в своей жизни? Дом, дорогу к работе, редкие скромные праздники. Они не видели рассветов и закатов над океаном, они не дышали свежим горным воздухом и не пили студёной родниковой воды. Они не наслаждались пением райских птиц и не познали вкуса сладких плодов, что дарит южная земля… Они не видят ничего, кроме добровольного рабства, и рады этому, не замечая собственной убогости среди толпы таких же несчастных, как они сами. Они живут, как все, и думают, что это правильно. Именно потому они не заслуживают участи лучше той, что уготована им с рождения…

Меня поразили его слова. Я никогда об этом не задумывался, но во мне всегда жило ощущение, что свою жизнь люди сами превращают в страдание. Что мешает подняться, расправить плечи, рискнуть пойти к новому? Страх перемен? Обычная лень, желание плыть по течению, потому что так легче? Я вспомнил старика отца. Что хорошего видел он в своей жизни? Вся его радость заключалась в том, чтоб посидеть с друзьями за бутылкой дешёвого пойла, обсуждая отсутствующих или споря о том, о чём на самом деле все за столом имели лишь смутное представление. И на этим всё светлое для него в этой жизни исчерпывалось.

Джон был особенным. Это я сразу почувствовал, ещё тогда, в таверне, когда слушал его рассказы. Манеры, слова, весь его вид так настолько не походили на привычное мне с детства, что я чувствовал себя словно в другом мире. И лишь теперь я понял, что так и было. Я был среди свободных людей, выбравших свой, особенный путь. Они плыли против течения, шли против толпы, наперекор обычаям и запретам, принятым лишь для того, чтоб держать слабых людей в том ярме, в которое они же сами добровольно впряглись. И я с гордостью ощутил, что я часть этого мира, в котором место лишь сильным, свободным, гордым людям. Товарищам, вроде нас с Джоном.

Надёжнее Джона я людей не знал. Почему до сих пор я ему не открылся? Может, пришло время?

— Знаешь, Джон… — начал я.

— Да? — он выжидающе посмотрел мне в глаза.

— Идея твоя мне нравится. Но я бы хотел кое‑что добавить. Вернее, изменить.

— Билли, ты как всегда, тянешь линь перед канатом. Говори прямо.

— Если мы арендуем корабль, нам не обязательно рисковать всем в таком длинном плавании, как Тихоокеанский переход.

— Билли, ты прям как стряпчий! Весь в идеях и цифирях, успевай только карман пошире открывать. Ты придумал иной способ заработать большие деньги за короткое время? Горю нетерпением услышать!

— Джон. Работорговля — не единственный способ обогатиться.

Джон рассмеялся.

— Неужели ты предлагаешь мне заняться морским разбоем? Уж от тебя‑то такого я не ожидал!

— Да нет, Джон, убереги от этого господь!

— Так что же?

— Я говорю о поиске… ну, о…

Я замялся. Стоит ли говорить?

— О поиске чего? Не Эльдорадо ли?

— Почти.

— Эх, Билли, мечтатель ты! Небось, приобрёл одну из тех карт, что мошенники впихивают наивным юнцам? Не верь в лёгкую удачу, Билли, она таит в себе угрозу.

Я промолчал. Почему‑то слова Джона подействовали на меня отрезвляюще, и я вдруг опомнился и решил пока не выдавать своей тайны.

Джон понял меня по своему.

— Так и есть! — расхохотался он. — Ну, давай обсудим это позже, когда у нас будет корабль. А то мы напоминаем двух охотников, деливших шкуру неубитого медведя, и оставшихся без штанов.

Он снова расхохотался, как всегда громко, никого не стесняясь и плюя на приличия.

— Ты мне просто скажи — ты согласен, ты в деле? Уйдёшь со мной?

Он протянул руку, и я не раздумывал перед тем, как плюнуть в ладонь и закрепить договор рукопожатием. Тайна моя пока оставалась тайной. Всему своё время, говорил Джон, и в этом я с ним согласен.

Глава 10. Каторжник

Однажды Джон притащил на борт птицу.

Мы пристали к берегу у большого посёлка, и свободные от вахты моряки ринулись на берег. Мы же с Джоном пошли на рынок, посмотреть местные диковинки.

Там мальчишка продавал попугая. Тот сидел на жерди, ничем не привязанный, и даже не делал попыток улететь.