Пиастры, ром и черная метка! (СИ)

— А ты, мой юный друг, что ты любишь в этой жизни? — спросил он у Бенито, который уже немного пришел в себя и теперь лакал ром маленькими глотками, уже изрядно опьяневший.

— Я люблю оружие! — поведал тот негромко. — Особенно пистолеты! Как только заработаю немного денег, сражу же куплю пару!

— Тебе тоже необходимо прозвище, иначе какой ты моряк? Отныне будем звать тебя «Ствол»! На моем языке это произносится «Ган»*. И девкам понравится, клянусь! Как тебя там звать, Бенито, верно? Отныне ты Бен Ган**, лучший стрелок «Моржа». А пистолеты я подарю тебе лично, как только мы доберемся до ближайшего порта, обещаю!

(англ.)Gun — пистолет, оружие.

(от автора) — в дальнейшем фамилия героя будет писаться канонически с двойной буквой «н» — Ганн.

Вот в этот миг Максим окончательно запутался в перекрестных связях воображения и реальности. Буквально на его глазах теперь уже юнга Бенито волею Флинта совершил метаморфозу и превратился в печально известного Бена Ганна, и это уже не могло быть простым совпадением.

Благо, на этом все окончилось, далее бриг начало кидать столь сильно, что вести внятную беседу стало совершенно невозможно.

Максим уцепился за сетку гамака, который крутило влево-вправо, радуясь тому, что практически ничего не ел сегодня, если не считать порции рома и куска сухаря с утра, иначе его бы вывернуло наизнанку, как испанских матросов, нещадно блевавших в дальней части кубрика.

Неуправляемый «Морж» носило по морю, и каждый следующий миг мог стать последним.

Испанцы, проблевавшись, молились, потом опять блевали. Ганс — он же новоиспеченный Джон Сильвер беспрерывно ругался на германском и пил ром крупными глотками прямо из бутылки. Стекло стучало по его зубам, отчего Вебер ругался еще крепче, но попыток хлебнуть успокоительный напиток не прекращал. Бенито по примеру Максима занял свободный гамак и там пережидал ураган. Он уже не молился, просто закрыл глаза и беспрерывно трясся мелкой дрожью.

Один лишь Флинт казался выкованным из стали. Он сидел на сундуке, надежно закрепленным веревками, и непрерывно смотрел в одну, лишь ему видимую, точку. Когда корабль резко шел вниз, пирата чуть подкидывало наверх, но в итоге он вновь и вновь оказывался на своем сундуке, словно приклеился к нему. Он больше не пытался ни с кем беседовать, да это бы и не получилось. Он не молился, не давал обещаний на случай, если выживет этой ночью. С точки зрения Макса, Флинт просто впал в транс, выходить из которого не спешил.

Это была самая худшая ночь в жизни Максима. Уснуть он не мог, пить — тоже, молиться не умел, думать о чем-то постороннем не получалось. Иногда время течет быстро, и часы пролетают, как секунды, сейчас же было наоборот. Каждая минута растягивалась до бесконечности, и казалось, что это никогда не кончится.

Как в кресле у зубного врача — пока он сверлит зуб без наркоза, можно за мгновения заново прожить собственную жизнь… а потом еще три чужих в довесок.

Максим даже не мог понять, сколько времени миновало с начала урагана. Ему казалось, что прошли сутки, никак не меньше, но потом он понимал — едва завершился второй или третий час мучений.

Психика давала сбои. У него даже мелькнула мысль, не пустить ли себе в голову пулю? Что, если так? В худшем случае, он просто умрет. В более реальном варианте, вновь очнется в теле Хьюго в момент первой атаки Флинта на их корабль.

И что? Все лучше, чем терпеть это невозможное издевательство природы над человеком!

При следующем крутом пике «Моржа» одного из испанцев так подбросило в воздух, что он ударился головой о переборку, а потом еще и упал неудачно. Что-то громко хрустнуло, и матрос более не шевелился, но никто не сумел найти в себе сил, чтобы встать и проверить, жив ли он или мертв.

Второй испанец уже давно привязал себя веревками к гамаку и лишь молча таращился на тело своего товарища, которое теперь при каждом движении брига кидало из стороны в сторону.

А потом случилось странное — Максим уснул. Он и сам не заметил, как это произошло, видно сказалось напряжение дня, но он закрыл глаза, чтобы не видеть труп испанского моряка и провалился в глубокий, крепкий сон без сновидений.

Проснулся он от громких звуков — кто-то снаружи усердно ломал дверь кубрика.

«Моржа» более не болтало. Корабль устойчиво держался на волне — ураган ушел дальше, не сумев уничтожить маленькое судно. А может, просто пощадив его.

Выбравшись из гамака, и с трудом обретая равновесие, словно запойный пьяница, Максим огляделся по сторонам.

Все четверо оставшихся в живых членов экипажа уже были готовы к бою.

Флинт держал в руках свою огромную страшную саблю, Ганс — боевой цеп, Бенито где-то раздобыл пистоль и навел его на дверь, а матрос-испанец уже нацепил шлем и кирасу и держал саблю наготове.