Пять баксов для доктора Брауна

Глава шестнадцатая, в которой Д.Э. Саммерс решается облечь в слова то, что вертелось в голове и назвать вещи своими именами

Было утро. С ночи штормило, судно раскачивало не на шутку и на палубе поэтому было пусто: капитан и офицеры пили чай в кают-компании, матросы отлеживались на койках. В полумраке тусклый, закопченный табачным дымом иллюминатор кубрика то погружался в пенящуюся зеленоватую воду, то вдруг являл кусочек серого утреннего света. Переборка уныло скрипела, матросские сундуки, составленные вдоль стены, глухо стукались друг о друга, тусклая лампа раскачивалась. Матросы, лежа на койках, прислушивались к шуму волн, обсуждая, что, должно быть, быть буре.

– Эх, как штормит! – крякнул Коуэн.

– Ничего себе погодка, – вежливо отозвался Джейк.

Ему было не до разговоров: он сочинял письмо компаньону, а то, что он собирался сказать, нужно было сказать как-нибудь... правильно, в общем. Люк задраили наглухо, от чего воздух сделался еще более душным и сырым, чем обычно, виски давило, приутихшая было морская болезнь разыгралась снова, в общем, это утро выдалось еще менее веселым, чем всегда.

– К вечеру стихнет, – бормотал Коуэн. – Как не стихнуть.

Д.Э. потрогал спрятанную под матрасом свою половину блокнота. Дорогая шелковистая бумага успела порядочно отсыреть и пропитаться непередаваемым амбре кубрика. С закрытыми глазами думалось легче. Колокол отбил восемь склянок. Пора было на вахту. Джейк неохотно поднялся с койки. Приседая, взмахивая руками, наклоняясь вперед, откидываясь назад на полусогнутых ногах, добрался он до палубы.

Ударивший промозглый ветер швырнул в глаза волосы, без труда пробрался под штормовку. Лицо обдало водяной пылью. Паруса хлопали, в снастях завывало, океан бушевал, кипя пеной. Волны, приобретя совсем уже угрожающие размеры, вздымались, накрывали друг друга и тут же разбивались мириадами брызг. «Матильда» ныряла между валами, по временам зачерпывая бортами воду, качаясь во всех мыслимых направлениях. Корма судна задралась в воздух почти вертикально, заставив Джейка броситься в сторону и обнять нижний гик грот-мачты.

– Марсели убрать! – рявнул Хэннен.

Промокшие до костей матросы, цепляясь руками и ногами за реи, выполняли приказание.

– Фор-стеньги стаксель долой! Живо, сучьи дети!

Старший помощник морщил лоб и шмыгал носом, поправляя вязаный шарф в вырезе бушлата.

– Марсовые, вниз!

На палубе появился капитан. По покрасневшим глазам на сером спокойном лице было понятно, что спать в эту ночь ему не пришлось. Крикнув в рулевое отделение, чтобы там не зевали, он прошелся туда-сюда, задрал голову, обозревая мачты, глянул за борт. Бросил на струсившего палубного беглый взгляд, остановился.

– Убрать все паруса!

Капитан Бабридж прибавил сквозь зубы длинное ругательство, которых матрос Саммерс от него никогда еще не слышал, и покинул палубу, кивнув старшему помощнику, который тотчас поспешил за ним.

По спине хлопнули: М.Р., пряча нос в высокий ворот толстого грубого свитера, источавшего запах козла (такой же был надет под штормовкой у Д.Э.), бежал за офицерским обедом. Д.Э. наскоро пожал задубевшие пальцы компаньона в промокшем рукаве и вернулся к своему занятию. Записка, которую Д.Э. Саммерс передал компаньону, состояла всего из одной фразы.

«Сэр, давайте смоемся!»

Дело сделано. Теперь можно и в кубрик – «под палубу» – отсыпаться перед вахтой.

К вечеру мрачное небо раздирали проблески молний, грохотал гром, океан ревел, через палубу хлестали волны, по доскам лилась вода, блестя при тускло-желтом качающемся свете палубных фонарей. Отовсюду раздавалось бормотание – по-ирландски, по-английски, по-португальски: «Господи! Господи, помилуй! Помилуй нас, Господи!»

«Ко всем чертям, и чем дальше отсюда, тем лучше!»

Джейк торопливо связывал лопнувший слаблинь, сидя на корточках возле грот-мачты. Его единственным пожеланием было как можно скорее оказаться в кубрике, надеть сухое и завернуться в одеяло, а там будь что будет. Все равно в случае крушения спастись невозможно. Бушующий океан озарило несколько молний сразу. Ничего не было видно и Джейк вдруг понял, что это от того, что перед китобоем выросла зеленоватая стена воды. Вал с силой ударил в корму, понесся по палубе, волна ударила в спину, сбила с ног, отрывая руки палубного от поручней, Джейка понесло вперед и швырнуло об основание фок-мачты. Откуда-то снизу слышались крики: кого-то из матросов смыло за борт.

– Матерь Божья, – непослушными губами бормотал Коуэн, разматывая брошенный кем-то из товарищей штерт и обвязывая себя за талию, чтобы не последовать за несчастливыми коллегами, – помилуй нас, грешных, матерь Божья!