Пять баксов для доктора Брауна

Компаньон только вздохнул. В понятии Д.Э. «скоро» всегда означало (да и сейчас означает) «через час-два», «после обеда», «вечером», «завтра», или, на крайний случай, «во вторник». Все остальное мистер Саммерс относил (и сейчас относит) ко времени отдаленному и называл «черт знает, когда», «придет время, и...», а то и вообще: «когда-нибудь».

Вечерами на лед ложились розовые тени, становясь все меньше и меньше от наступающего мрака.

Китобой неторопливо проплывал между гигантскими, кажущимися бесконечными, ледяными скалами, голубеющими от солнца.

Февраль был ветреным и пасмурным. Единственным событием за целую неделю был еще один айсберг, да и тот встретился уже после ужина. Компаньоны задрали головы, силясь рассмотреть верхушку ледяной глыбы, в этот раз не сиявшей сахарной белизной, а грозно синевшей трещинами. У самого основания вымыло волнами здоровый кусок, и там теперь образовалось нечто вроде стеклянной пещеры бутылочно-зеленого цвета, обвешанной по краям сосульками.

– Дворец ледяного тролля, – пробормотал М.Р.

Маленький, тощий, с торчащими из отросших волос замерзшими ушами и длинным, посиневшим от холода носом он сам был еще тот ледяной тролль. Д.Э., в свою очередь, смахивал на золотоискателя-неудачника с Аляски: мрачный, плечистый, длинноногий оборванец в огромном свитере под потертой штормовкой.

Зато, дамы и господа, зато какая романтика! Правда?

Изо дня в день искатели приключений наблюдали снега и льды: застывшую хрустальную пену, зубцы, башни. Слоистые заломы, снежную пыль, которую густо расшвыривал поднявшийся ветер. Лед синел, белел, сиял, сливаясь с небом голубизной, то вдруг угрожающе темнел, если погода портилась, или нежно зеленел посреди моря, когда становилось ясно, – все вперед и вперед, все только льды, снега и скалы.

Так прошли долгих три недели. Постепенно, хоть в воде и попадался еще полупрозрачный, тающий лед, а никакой суши на горизонте не попадалось, становилось понятно: Южный полюс остается позади. Было по-прежнему ветрено, но ветер стал другим: не колючим, а сырым, как бывает на суше, когда до окончания зимы остается совсем немного. Еще лежит кругом снег, но уже грязный, твердый, его становится все меньше, а потом вдруг начинается весна. Еще через несколько дней воздух стал отчетливо теплее, мягче, а вода в океане стала зеленой.

Однажды вышедший на утреннюю вахту Д.Э. Саммерс так и застыл со шваброй в руках: из серой утренней дымки показалась слабая голубая полоска на горизонте. Еле-еле дотянув до обеда, искатель приключений маялся у главного люка. Появившийся М.Р. сначала дождался, когда компаньон заметит длинную тень на палубе. А когда тот обернулся с распахнутыми глазами, негромко произнес:

– Курс на Кейптаун, сэр.

И затряс Д.Э. за рукав:

– Стоянка, в порту, дня три! Сэр!

– Будь начеку и держи нос по ветру, – отозвался Д.Э. севшим голосом. – Смоемся, как только сойдем на берег.

Похожая на стену Столовая гора и острая вершина Львиного замка хмуро приветствовали взмокших, несмотря на прибрежный ветер, моряков. «Матильда», проведшая в море без малого год, нуждалась в ремонте.

Кейптаун оказался почти не экзотическим. Обычный город с широкими улицами, с деревянными и каменными домами, с одетыми по-европейски прохожими, которых было чуть не больше, чем чернокожих, экипажами и даже кое-где автомобилями.

– Ну, а чего бы ты хотел? – пожал плечами Дюк. – Это же Англия.

Оба стояли перед витриной кондитерской. М.Р., любознательно смотревший на горку «корзиночек» и соображавший, какой помадки ему больше хочется: с шоколадом или ромом, не смог отказать себе в удовольствии полюбоваться, как меняется в лице компаньон.

– Как – Англия? – запинаясь, спросил тот. – Я думал, Кейптаун в Африке…

Дюк ужасно смеялся.

– Ох, сэр, – он утер глаза, – ну, вы даете.

– Нет, ну а что… – пробормотал Джейк. – Я правда думал, что в Африке.

– Ну, конечно, в Африке! – утешил М.Р. – Но принадлежит-то Британии! Темная вы, невежественная личность! Ладно, пошли.

Он подхватил свой сундук половчее и пошел брать кондитерскую на абордаж.

Помадки в небольшого М.Р. влезло что-то много, гораздо больше, чем помещалось на самом деле. Это обстоятельство выяснилось вечером, когда двое джентльменов нос к носу встретились с Коуэном в кабачке гостиницы с африканским названием «Мисс Лили». Вывеска заведения изображала прекрасную лицом большую даму в желтом парике, почему-то наполеоновской треуголке и шинели нараспашку.