Пять баксов для доктора Брауна. Книга 5

— Мужички, ваше сиятельство, — сказал он, глядя бесстыжими глазами, — у нас хозяйственные. Сколько эти суки буферов на товарных станциях своровали — и не сосчитаешь! Им хоть паровоз дай — разберут. Жесть, железки всякие — известно, где: в кузнице. Стекла, поди, в окна вставили. А готовые рессоры — это вообще прелесть. Небось, уже и следов не сыщешь. Вот и концы в воду. Ха-ха-ха!

Общее молчание было ему ответом.

— Скажите, чтобы вывели этого человека! — отчетливо сказала мужу Долгорукая.

К нему пошли, но репортер не унимался.

— А знаете, ваше сиятельство, где искать надо? — крикнул он. — Я вам скажу. Небось, не одна изба сгорела от той лампы, которую они из бака заправили. Бензином, бензином — керосиную лампу! Ха-ха-ха!

Яковлев, уже собравшийся выкинуть газетчика на улицу, смотрел на графа.

— Боже мой, — с мукой в голосе сказал Д.Э. Саммерс, — никогда не был снобом, но должны же быть какие-то границы! Вы не представляете, как мы измучились с этим апашем. Всю дорогу он ни одной минуты не был трезвым. Требовал остановки у каждого кабака. Вымогал у нас выпивку. Шантажировал. Отправлял свои ужасные телеграммы в духе бульварных романов — а потом не брезговал при нас сочинять новые. Я удивлен, что в газете вообще его держат! Ночью, когда у нас встала машина, он все твердил, что рядом-де находится волк. Рвался отобрать у меня револьвер. Его, видите ли, не смущало, что это не волк, а пень. Помните пень на Рижском шоссе? Вот, я так и знал! Его все помнят, кроме этого представителя прессы. А с утра и вовсе оказалось, что он ловит на себе воробышков!

И Д.Э. тоже повернулся к остальным.

— Это конченый человек, господа. Он пьяница и сумасшедший! Он знает английский — и это единственное его достоинство!

Маллоу переводил, Восторгова немедленно вывели, а Мордвинов тем временем искал кого-то в толпе. Его бледные щеки теперь пылали.

— Мистер Фриде… Маркус Сергеевич, — позвал он, — вы, я полагаю, не станете отказываться от своих слов? Повторите их, сделайте милость.

И тогда Фриде во всеуслышанье заявил:

— Я сказал вам тогда, что не имею к этим людям никакого отношения. Они — торговые агенты Форда.

— Вы и теперь будете отрицать свое сотрудничество с «Форд Мотор»? — поинтересовался у компаньонов граф.

— И не подумаем, — сказал Саммерс. — Да, мы торговые агенты Форда. Теперь — да. Ваши небезынтересные обвинения навели нас на мысль: что, если в самом деле предложить «Форд Мотор» свои услуги? Предложение было принято, и …

Договорить ему не дали. Теперь уже отовсюду раздавались поздравления, крики «Ура!» и «Виват!». Журналисты строчили в блокнотах. Между участниками ралли забегали лакеи с подносами шампанского.

— Признаюсь, ваши обвинения приводили в бешенство, — беря бокал, сказал Д.Э. графу. — Но вынужден сказать: именно они навели меня на эту идею.

— Но-но, «меня», — засмеялся Маллоу. — Нас!

— Да, нас, — кивнул Саммерс. — Дамы и господа, тост: за графа Мордвинова! Ваше сиятельство, примите нашу самую искреннюю благодарность!

От содержимого графского бокала он успел увернуться.

— Ой, ваше сиятельство! — воскликнул он при этом. — Хотите, я вам дам лучшую версию? Вы никогда не думали о том, что я, возможно, шпион?

Маллоу сделал ему страшные глаза, но засранец упрямо продолжал.

— Германский шпион, а? Мы оба шпионы. Эй, что ты стоишь, переводи, давай!

Маллоу сложил руки на груди.

— Нет, — сказал он просто.

Но это не помогло кудрявому дипломату, обладавшему, в отличие от некоторых, чувством меры. Мордвинов разобрал слово «германский» и требовал, чтобы ему перевели слова этого проходимца.

— Мой компаньон пошутил, — сказал М.Р.

— Сейчас ты у меня дошутишься! — заорал просунувшийся в дверь Восторгов. — Америкашка поганый! Ишь, умный выискался!

Он продолжал орать, уже по-русски, и, судя по тому, как он тыкал пальцем то в одного американца, то в другого, сообщил своим соотечественникам гораздо больше, чем про шпионов. Мордвинов тоже начал кричать. Репортера схватили за шиворот и сдали прибежавшему gorodovoy. Потом все стали уговаривать графа, но граф успокаиваться не желал, и кончилось тем, что его отправили домой. Причем, пока Кузнецов и Беляев вели его к автомобилю, Мордвинов дважды вырывался. Однако, слова «германские шпионы» облетели манеж уже по-французски.

— Не знаю, как вам и сказать, дамы и господа, — развел руками Дюк. — Вы, конечно, можете делать с нами, что угодно, только…

— Только мы оба по-немецки один «доннерветтер» знаем, — закончил за него Джейк. — Слушай, ты им скажи, что я хочу полицию!

— Ты не хочешь полицию, — твердо сказал Дюк. — Не хочешь. Понял?

— Нет, я хочу! — уперся Джейк. — Хочу! А еще я хочу в посольство!

— Зачем же, мистер Саммерс? — рассмеялась княгиня Долгорукая. — Ваш посол только что пил с вами шампанское! Фриде при вас же показал ему поздравительную телеграмму от Форда.

— Да? — удивился Джейк. — Тогда я хочу в министерство!