Пять бессмертных(Т. II)

— Да, — вставил директор, — тогда пришлось бы допустить, что протоплазма с самого момента своего возникновения уже содержит в себе зачатки всех будущих форм. Таким образом, ход эволюции предопределен заранее, но… это противоречит очень многому. В то же время…

— А гениальность? — перебил его Магон, — разве это не скачок вперед? Разве гении всех времен принадлежали своей эпохе? Они морфологически и психически были людьми грядущих поколений. Массы научались их понимать через десятки и даже сотни лет после их смерти.

Анатом покачал головой.

— Нет, этого нельзя сравнивать. Конечно, в зависимости от условий, некоторые единицы опережают своих современников, но это скорее отставание массы, а не ускорение развития этих единиц. Все зависит от условий. Сейчас, например, господствующий класс Америки не потому обладает большими знаниями и могуществом по сравнению с рабочим классом, что он гениален, но потому, что массам умышленно дается ограниченное образование. Если можно себе представить, что благоприятные условия наследственности, среды и многих неизвестных нам обстоятельств производят гения, то такое объяснение недопустимо в случае с нашим больным. Глубокие анатомические уклонения и притом исключительно в одном направлении, как бы по определенному плану…

— Почему же? Во время его утробной жизни могли быть какие-нибудь нарушения роста, питания, построения тканей, которые и вызвали такое необыкновенное уродство. Родившийся оказался жизнеспособным, и мы видим «человека будущего», как вы его называете.

— Слишком определенны и законченны эти аномалии. Но пока еще рано делать выводы. Подождем.

В молчании расходились из кабинета. Как только надо будет, директор их всех вызовет сюда. Оставшись одни, Магон и директор больше не говорили об этом странном уроде. Не раздеваясь, они устроились на ночь на диванах и молча курили. Они сами не заметили, как заснули. Был уже второй час ночи, когда Магону сквозь сон показалось, что делается что-то ужасное; не то пожар, не то наводнение, его кто-то хватает… Он открыл глаза и сразу сел на диване. Перед ним стоял его помощник.

— Идите. Он открыл глаза и просит пить.

Через минуту все были внизу. Человек с громадной головой спокойно переводил глаза с одного на другого. Его взгляд был пристален и тяжел. Тот, на кого он смотрел, чувствовал неловкость, спутывавшую все тело, и невольно опускал глаза. Очевидно, заметив это, лежавший перевел взгляд на потолок и слегка прищурился.

— Что со мной произошло?

— Над вами взорвался пиктол, и с потолка обсыпались плитки, но череп дел и даже…

— Цел?

— Да. Ни одной трещины. Даже на коже нет ссадины. Очевидно, просто сотрясение. Как вы себя чувствуете?

— Ничего. Дайте пить.

Ему принесли воды. Карст с беспокойством думал, как он выпутается из этой истории. Теперь они его не оставят в покое.

— Кто меня видел? — прямо спросил он.

Магон и директор значительно переглянулись.

— Никто, кроме здесь присутствующих. Вас принесли из вашей камеры в шарфе и темных очках.

— А кому известно?

— Пока еще никому, кроме нас. Мы воздержались от огласки, но некоторые слухи все же проникли…

Карст бросил на директора взгляд, заставивший того съежиться.

— Я вам отвечу на те вопросы, которые вы, конечно, собираетесь мне задать, но требую пока полной тайны. Я не хочу, чтобы меня трепали по экранам и втискивали в хоккок.

Я удовлетворю любопытство, но только ваше. А теперь оставьте меня до утра. Я слаб и хочу спать.

Оставшись один, Карст тщательно обдумал свое положение. Несомненно, за ним установлен надзор. Надо во что бы то ни стало избежать огласки. Сейчас пока, очевидно, его видели только эти люди, но если…

Карст попробовал сесть, но сейчас же откинулся снова на подушки. Голова кружилась и тупой болью ныло темя.

«Как все это глупо вышло! — думал он, поворачиваясь на бок и чувствуя, что сон действительно его одолевает. Надо поговорить с Кургановым».

— Принесите мне хоккок, — попросил Карст утром у явившегося к нему старичка-анатома.

В соседней комнате собрались уже все, кого он видел ночью. Поставив хоккок на условную волну, он вызвал Курганова. Он мог не стесняться присутствием посторонних. Немного они могли понять из того, что он говорил.

— Курганов? Со мной случилось маленькое несчастье. Что? Да, небольшой взрыв, и немного стукнуло по голове. Нет, пустяки, через несколько дней, вероятно, буду на ногах. Да, я окружен прекрасным уходом. За мной смотрят лучшие врачи станции. Ну да, конечно, еще бы…

Карст умолк и некоторое время слушал, иногда односложно отвечая.

— Хорошо, я думаю, что мне это удастся. Во всяком случае очень не беспокойся о дальнейшем.

Он отложил в сторону хоккок и обратился к анатому:

— Принесите мне мои очки.

Вся одежда Карста находилась тут же в комнате. Старичок-анатом порылся в углу и робко подошел к Карсту с очками. Наедине со своим диковинным пациентом ему было совсем неловко. Он почувствовал большое облегчение, когда темные стекла очков скрыли от него волнующий, загадочный взор. Он оживился и стал смелее.

— Может быть, вы хотите чего-нибудь покушать или выпить?