Пять бессмертных(Т. II)

— Вы говорите, умерли? Но, может быть, они просто не желают с нами разговаривать? Это вполне естественно. Как вы думаете? А?

Капитан молчит. Он знает, что адмирал известен как человек большой храбрости, но в то же время слывет почти безумцем. Никто не может предугадать его поступки. Особенно неприятно то, что он крайне вспыльчив.

— Так что же вы молчите? Как же по-вашему, умерли они или нет?

— Я, право, не знаю, сэр…

— Я не сомневаюсь, что вы ничего не знаете! Приготовьте скафандр, я сам спущусь.

Спустя несколько минут стальная коробка с заключенным в ней адмиралом погружается и исчезает под поверхностью воды. Подъемными машинами служат сами эоланы. Один из них, соседний с адмиральским, поднимается с воды и висит в воздухе на небольшой высоте. Он соединен с водолазным аппаратом толстой кишкой, начиненной всякими трубками и проводами. Адмирал Хортон долго не поднимается. Он тщательно исследует затонувший эолан. Нельзя ли до прибытия мегуро-магнитов попытаться поднять его на тросах? «Теперь, — думает он, — узнав, что бессмертные в наших руках, нас не будут тревожить». Он отдает команду снизу, и несколько раз его обносят кругом, поднимают, опускают. Сильным рефлектором осветив окно, он всматривается в кабину. На полу лежат люди. Действительно, они кажутся мертвыми. Он видит громадные головы бессмертных. Что за шары, думает он? Но они дышат. Он это хорошо заметил. Значит, еще живы. Проживут ли они эти восемь часов?

— Приготовьте тонкий тросе! — кричит он в телефон.

Поднявшись наверх, он объясняет, как, по его мнению, можно попытаться охватить эолан тросами. Инженеры качают головами. Адмирал начинает посапывать, и ноздри его раздуваются.

— Не много будет толку, — говорит он раздраженно, без стеснения тыкая пальцем в лоб главного инженер-механика, — если вы по всем правилам поднимете к вечеру трупы. Поняли? Ступайте…

Инженер потер лоб и, сделав знак своим коллегам, вышел вместе с ними. Имеющийся в их распоряжении трос слишком слаб. Они были уверены, что он не выдержит, но приходилось повиноваться.

Спустя час весь затонувший эолан был опутан тонким медным тросом, многочисленные концы его над поверхностью воды собраны в жгут и прикреплены к днищу большого магнит-эолана. Он плавно и очень медленно пошел вверх. Жгут натянулся. Адмирал, стоя на площадке, командовал подъемом.

— Выше! Еще! — отрывисто бросал он. — Выше, я говорю!

Одна за другой лопаются в жгуте отдельные пряди, хлопая, как бичи. Тонкие губы адмирала сжимаются. Он вцепляется пальцами в перила и еще резче кричит:

— Полный ход вверх!

Как это ни странно, но Курганов дольше всех сохранил ясность сознания. Все лежали, не отзываясь и почти не подавая признаков жизни. Курганов оставил общую кабину и с большим трудом переполз в кабину управления. Он видел производившиеся вокруг работы и думал только об одном: как бы ему не потерять сознания до конца. Он не знал, кто их спасает. Предполагал, что враги, так как они, как сказал Карст, не ответили на вопрос, кто они. Он решил, если его предположения верны, не даваться в руки живыми. Было совершенно непонятно, как американцы могли узнать, что сбитый в море союзный эолан нес на себе бессмертных. Измена? Предательство? Или результат широко поставленного шпионства? Не время было думать об этом. Курганов сидел у доски управления. Под его руками были центры мозга того могучего и страшного организма, какой представлял собой боевой эолан. «Они думают вытащить карася, — мелькало в голове, — но как бы он не оказался крокодилом!»

Несмотря на близость смерти, ужасное состояние и вполне реально открывшуюся возможность спасения, Курганову ни разу не пришла мысль передаться в руки врагов. Такие заложники, как бессмертные, дали бы капиталу безграничные средства и сразу решили бы исход начавшейся борьбы.

Курганов понимал, что в чьих бы руках они ни находились, вряд ли кто решится подвергнуть их жизнь опасности.

«Первый момент безумия, — думал он, — прошел. Люди свыклись с мыслью о пришедшем в мир бессмертии. Они заняты только вопросом, кто им будет владеть. Им наша жизнь теперь дороже собственной, но… кто знает, что может сделать человек в минуту отчаяния и бессильной ярости. Слишком серьезные враги пришли в столкновение…»

Мягкий толчок вывел его из задумчивости. Он понял, что это начало подъема. Он видел, что тросы слишком тонки и не выдержат тяжести. Но поднимающие торопились.

Натяжение тросов должно было, однако, облегчить вес засевшего в мягкое дно эолана и, если раньше он не мог подняться своими силами, то теперь имело смысл сделать попытку.

Курганов нажал рычаг, включающий отталкивательные магниты, и дал полный ход. Протяжным воем закричали мегуро-динамо, весь корпус эолана задрожал. Слышно было, как в соседних кабинах и где-то внизу что-то со звоном полетело на пол.

Это была последняя ставка. Курганов знал, что батареи на полной работе быстро поглотят остаток кислорода, но ничего другого не оставалось. Спустя секунду воздушный толчок ударил в уши и распер ему легкие.

«Течь! — промелькнуло в сознании. — Ворвалась вода!..»