Пять бессмертных(Т. II)

— Какой это исключительный случай, что мы видим все это! Я до сих пор не могу привыкнуть к своему состоянию. Мне кажется, что все это сон, и я проснусь в своей комнате на Балтийской станции. Бедная Лина…

— Да, это обстоятельство непредвиденное. Ты знаешь, этой осенью будет ровно полтораста лет со дня нашего отлета.

— Сто пятьдесят лет? А я не заметила, как прошло это время. Все работа, работа — и все-таки времени не хватает.

— Как дела у Курганова? Я с ним несколько дней не мог поговорить.

— Я вчера вечером вызывала его, но говорил со мной Биррус. Курганов улетел в Калькутту. Ты когда думаешь побывать в Годавери?

— Я хочу на зиму переселиться туда совсем. Здесь нам нечего больше делать.

— Да, это будет самое лучшее. Я думаю, и Лилэнд зря сидит в Берлине. Если мы будем держаться все вместе, то скорее чего-нибудь достигнем.

— Что же у Курганова?

— Биррус говорит, что есть кое-что интересное, но, знаешь, в хоккок не обо всем можно говорить. Это очень затрудняет, потому что…

— Смотри!

Одна из башен-снарядов слегка закачалась. Затем донесся громкий, ревущий гул, похожий на заводской гудок, только гораздо ниже тоном и громче. Медленно поворачиваясь вокруг оси и выбрасывая из нижнего конца мощные струи розового дыма, который сразу же таял в воздухе, снаряд отделился от земли и на мгновение повис вертикально, все ускоряя вращение. Его дно было уже на высоте метров ста. Но внизу, казалось, смерч рвал и крутил песок, пыль и даже небольшие камни. Аэроны разлетелись в разные стороны. Толпа притихла, охватывая Ракетную площадь, как муравьи упавший на муравейник лист. Закачались и остальные башни. Солнце нестерпимо сияло на их полированных панцирях. Они разом рванулись кверху с длительным, протяжным воем, похожим на вой тысячи сирен. Вой, казалось, пронизывал насквозь весь организм. Снаряды быстро уносились кверху, и рев постепенно стихал. Но даже после того, как снаряды совершенно растворились в голубом небе, некоторое время еще слышен был далекий, глухой стон.

— Я хотела бы полететь с ними. Как это безумно смело и красиво! Что с ними будет?

Карст молчал, глядя своими большими глазами неподвижно вверх. Он давно привык к технической мощи человека, но этот отлет поразил и потряс ею.

«Человек слишком силен, — думал он, — он не дорос еще нравственно и психически до такой чудовищной силы. Все это похоже на ребенка, который со спичками в руках пошел бы играть в пороховой погреб».

Он вспомнил, как недавно опыты над разрушением атома, производившиеся в Японии, чуть не привели к мировой катастрофе. Искусственно вызванный распад материи, как пламя, передался соседним частицам К счастью, скорость распространения такого атомного взрыва невелика. Удалось потушить этот своеобразный пожар, охватив Ян-Се-Кайские лаборатории мегурановыми батареями и создав кругом мощное магнитное поле. Но не эта сторона дела заставила Карста задуматься. Что будет, когда всю эту технику человек направит на взаимное истребление? Он понимал, что борьба неминуема. Необходимо будет принести жертвы. И только тогда начнется новая эра счастливого и свободного развития человеческого общества. Так же, как Курганов, он невольно переносил мысли на себя самого и на остальных бессмертных. Какую роль и какое положение они займут в предстоящей борьбе? Их состояние и тайна, которой они владеют, налагают на них громадную ответственность. Они должны с величайшей осмотрительностью взвесить все условия, когда придет время. Полтораста лет! И ни на волос не приблизилось решение задачи. Да и разрешима ли она вообще?

По дороге в город Гета рассказывала о своей работе. Ей удалось добиться очень интересных результатов. Она установила качественное различие излучений у самцов и самок. Ее опыты поражали остроумием своих методов и тщательностью выполнения.

Карст молчал, слушал рассеянно. Он силился разгадать, какова будет развязка.

— Представь себе, Гета, — сказал наконец он, — что нам еще очень долго не удастся найти более дешевого способа делать человека бессмертным, или что это вообще иначе недостижимо, как при помощи нашей пересадки.

— Не думаю. Мне кажется, это вопрос времени. А оно нас не стесняет.

— Времени? Разве… Америка тоже подождет?

Гета ничего не ответила, потому что в это время их аэрон опустился на крышу дома, где она жила. Здесь был сад.

Громадные благоухающие цветы, творения искусства, окружали густым газоном беседку.

— Сядем. Эта беседка похожа на ту, что была в старом парке. Тот же мавританский стиль.