Пять дней сплошного цирка

– Гену ранили ножом в основание черепа, повредив позвоночник и затронув мозг. – Завотделением говорил занудно и равнодушно. Геннадий ни как личность, ни как пациент его уже не интересовал. – Ваш знакомый Гена, Сигизмунд Степанович, стал растением, и пока вопрос выздоровления не обсуждается…

Я сидела в уголочке, рассматривала репродукции на стенах.

Сига врачу не поверил, сунул деньги и попросил разрешения задать пару вопросов. Врач не кочевряжился.

В реанимационной палате он спокойно наблюдал, как Сига, склонившись над пациентом, пытался узнать у Гены, кто ж его прирезал.

Гена на вопросы не реагировал. На мониторе медицинских приборов никакого скачка не произошло.

Чертыхнувшись, Сига оставил доктору свою визитку, кивнул мне и вместе с врачом вышел из палаты. Я, воспользовавшись минутой бесконтрольности, сделала шаг к кровати.

– Гена, а за что тебя хотели убить? За деньги, за диск с информацией или еще за что?

Резкий всплеск кривых на мониторе показал, что Гена меня услышал. И все. Больше никакой реакции, только ресницы дрогнули.

Я дотронулась до лба Гены пальцем. Кожа была холодная и липкая. Бр-р.

Из коридора донеслось: «Настя, ты где?!» – и я побежала догонять Сигу.

Никаких особых ощущений в том мире, где оказался Гена, он не испытывал. Нигде не щекотало, не свербело, не болело. Охранник Петечки Борис тоже особого беспокойства не доставлял. Пару раз зашел, постоял у кровати бестелесной тенью, что-то высматривая в лице, но не высмотрел.

Некоторый дискомфорт доставлял вопрос денег, но с каждой минутой увеличивалось равнодушие к земным проблемам.

Раздражающей вспышкой явилась Настя, и в памяти Гены встал злополучный вечер, когда он решил поехать после поминок в цирк, тесно встретиться с Настей и разобраться с мутным парнем, которого он все-таки вспомнил. Это был Сергей, выходивший в день убийства от Петечки.

Только странно – сейчас, на грани между мирами, Гена видел произошедшее не только своими глазами, но и мало ему знакомого Понта, и даже глазами и чувствами медведицы.

Гена вышел из кафе с намерением тут же поймать такси, но из скверика напротив раздались радостные мужские вопли: «Иди к нам, Генка! Давай на халяву тяпнем!»

Гена, разрешавший в своих палатках давать выпивку в долг, до зарплаты, пользовался любовью мощной прослойки выпивающего населения.

В трезвом виде Гене и в голову бы не пришло общаться с активно поминающим рабочим коллективом обувной фабрики, но сейчас он уверенно перешел дорогу и сел на пенек, сбоку от компании, рассевшейся на траве.

За что пили, чем закусывали, о чем, изливая душу, говорили и спорили, мало кто из компании мог бы вспомнить на следующее утро. И уж точно не Гена.

Зато Понту пришлось выслушать весь пьяный базар до конца, до того момента, когда Гена встал, ухватившись за плечо соседа, и пошел напролом к автотрассе, спотыкаясь о пустые бутылки и ноги загулявших гостей. Отступление от маршрута заняло у Гены три часа.

Понт понял, что ошибся и выбранный объект не Сига, сразу после первых выкриков пьяной компании в кустах сквера. Но, поскольку Иван просил отключить обоих, Понт не спешил бежать за Сигом, которого охраняли Федор и водитель. Воспитанный в традициях неспешного деревенского уклада, он решил не суетиться, а наблюдать и ждать.

Решив, что он созрел для любви, Гена косноязычно попрощался с компанией и криво дошел до автотрассы. Машины около Гены не останавливались по причине его шаткого стояния. Водители боялись за чистоту салона.

Гена достал из портмоне пятисотенную бумажку и сделал шаг с тротуара, держа деньги над собой. Визжа тормозами, тут же остановились две машины, и в хвост им пристроилась третья.

Гена сел в первую машину, Понт – в третью. Но до цирка Понт доехал быстрее.

Он с удивлением бродил между бытовок, задержался у бассейна с пеликанами. Птицы спали, неестественно изогнув шеи и сморщив мешки под длинными клювами. При его приближении начали ворчать, суетливо хлопать крыльями, а один уже открыл клюв, чтобы заорать сторожевым криком, но Понт быстро отошел от бассейна.

Тяжелый запах зверя привел Понта к клетке с медведицей. Понт даже сел на корточки, разглядывая медвежонка-переростка. Медведь не реагировал, но сбоку начал лаять пес огромного размера, и Понт решил переждать, зайдя за шапито. Сев на один из стульев, вынесенных из цирка, он закемарил, но чутко слушал. Гена в цирк не спешил.

Он видел, как второй парень из его программного задания, Сига, и девушка, из-за которой случилась драка на поминках, вышли из бытовки, держась за руки. Понт решил, что судьба его сегодня любит. Он дождался сентиментального прощания, ухода девушки и побрел за Сигой. Понт решал, куда всадить тому нож, чтобы не убить.

Сига шел быстро, чуть ли не подпрыгивая. Ну, ничего себе, думал Понт, три часа с бабой кувыркаться и силы на бодрый шаг осталось. Хотя, если баба хороша…