Пять экспонатов из музея уголовного розыска

— Все это время Генрих Вольф находился в Петербурге, где его видели сотни людей.

— Чудеса!

— Никаких чудес. Все объяснилось предельно просто. Часовщик двора его величества и не думал покидать Петербург, чтобы погостить в Москве у Мецнера. Приглашением Мецнера воспользовался совсем другой человек, который выдал себя за Генриха Вольфа. Ведь Мецнер никогда раньше с Вольфом не встречался и в лицо его не знал. Так что обмануть антиквара было не так уж сложно.

— А кем в действительности оказался человек, выдававший себя за придворного часовщика?

— Неизвестно. Этого полиция не установила.

Мы помолчали, а затем я сказал:

— А вам не кажется, что в вашем детективе есть некая накладка?

— Ну, ну, с удовольствием выслушаю мнение профессионала, — усмехнулся Василий Петрович.

— Прежде уточним некоторые детали.

— Валяйте, — сказал он.

— Насколько я понимаю, приглашение Мецнера было адресовано непосредственно Вольфу?

— Совершенно верно.

— Тогда возможны только два варианта. Первый вариант: неизвестный узнал о приглашении лично от Вольфа. В таком случае убийца — хороший знакомый петербургского часовщика. Второй вариант: убийца узнал о приглашении от людей, близких Вольфу. И в том и в другом случае Вольф должен был стать отправной точкой в установлении личности преступника, тем более что убийца, судя по вашему рассказу, был немцем и весьма квалифицированным часовщиком, который даже смог починить попугая — ведь попугай запел, не так ли? Более того, убийца, если я не ошибаюсь, знал о намерении Вольфа покинуть Россию?

— Да, — подтвердил Василий Петрович. — Мецнер с его слов сказал об этом моему отцу.

— Кстати, Вольф действительно уехал в Баварию?

— Да, через два или три месяца после убийства антиквара. Но в чем же все-таки накладка?

— В том, что вы умолчали обо всем, что имело какое-либо отношение к Вольфу, который был ценнейшим источником сведений о самом преступнике и о совершенном им преступлении. Вольф не мог не быть в курсе происшедшего. Поэтому полиция наверняка начала с него. Что же он показал на допросе?

— Ничего, — коротко сказал Василий Петрович.

— Он что, отказался давать показания?

— Нет, Вольф не отказывался. Просто его никто не допрашивал.

— Но почему?

— Именно такой вопрос задал мой отец начальнику Московской сыскной полиции, которого он навестил месяца через полтора после убийства Мецнера, — сказал Василий Петрович. — Сыск тогда возглавлял некий Сорин, циник с весьма ироническим складом ума, которого считали пройдохой и карьеристом. Начальник сыскной полиции встретил отца любезно, но настороженно. «Почему до сих пор не опрошен Генрих Вольф, — спросил его отец, — а сыск, не в обиду будь вам сказано, ведется настолько вяло, что уже никто не возлагает больше надежд на полицию?»

Этот вопрос очень тогда развеселил Сорина. И знаете, что он ответил? Он сказал: «Уважаемый господин Белов, я очень польщен вашим любезным визитом и восхищен проявленным вами в этом деле энтузиазмом. Но, к глубочайшему своему прискорбию, должен вас огорчить. Вы, как я понимаю, разделяете убеждение миллионов подданных Российской империи, что русская полиция предназначена для розыска и задержания преступников. Это глубочайшее заблуждение, уважаемый господин Белов. Главная задача полиции вовсе не в этом. Она заключается не в том, чтобы искать преступников, а в том, чтобы искать благоволения начальства. Именно поиски второго рода приносят ищущим деньги, чины и ордена. Объясните мне, зачем нам опрашивать Вольфа и тем самым компрометировать его? Чтобы заполучить в его лице и в лице его покровителей злейших врагов или, в лучшем случае, просто недоброжелателей? Давайте с вами пофантазируем. Допустим, — я подчеркиваю: допустим — сегодня я допрашиваю Вольфа и узнаю от него, что разыскиваемый нами преступник — его баварский родственник. Более того, Вольф по своей непроходимой тупости признается, что тот узнал о приглашении Мецнера от него и поделился с ним, Вольфом, своими планами убить и ограбить московского антиквара. Это я, допустим, узнаю сегодня. А о чем я узнаю завтра, как вы думаете? А завтра я узнаю о том, что отстранен от должности начальника сыскной полиции и отправлен на пенсию. Мне жаль Мецнера, но мне жаль и себя, уважаемый господин Белов. А впрочем… Хочу вас заверить, господин Белов, что полиция не пожалеет ни сил, ни средств, чтобы разыскать злоумышленника».

Так что, как видите, никаких накладок в этой детективной истории у меня нет. Накладки были у полиции, которая предпочитала закрыть глаза на все происшедшее. Никто Генриха Вольфа не беспокоил, и человек, выдававший себя за придворного часовщика, благополучно скрылся из Москвы, убив Мецнера и ограбив его магазин. Его фактически не искали.

Многих, в том числе и отца, отношение полиции к совершенному преступлению возмутило. После разговора с Сориным отец написал резкое письмо в Петербург в министерство внутренних дел. Ему ответили. Он снова написал.