Пять эссе на темы этики

Безусловно, у нас в стране, более чем где-либо, телевидение тесно переплетено с политикой, иначе не вводился бы принцип par condicio (равных квот телевремени для каждого политического объединения). Так было еще во времена государственного телевидения, управлявшегося Бернабеи, то есть задолго до прихода Берлускони с его частными каналами «Фининвест». Газеты обязаны отражать эту переплетенность. Один знакомый иностранец прочитал наши газеты за 29 января и правильно заметил, что только в Италии может быть такое: на первой полосе и на седьмой полосе «Репубблики» и на пятой полосе «Коррьере» поперек многих колонок красуется историческое заявление того же телеведущего, Кьямбретти: «Не уйду из передачи» (связанное с нападками другого телеведущего, Санторо, имевшими место накануне). Разумеется, личные дела одного из конферансье не должны бы составлять главную новость дня в стране, особенно если этот конферансье не замышляет ничего нового, а спокойно продолжает делать, что и делал. Говорят, что когда собака кусает человека — это не газетный факт, газетный факт — когда человек кусает собаку. В данном случае на первой полосе оказалась собака, не кусавшая никого. Но все не так просто. Мы помним, что та жаркая дискуссия по поводу Кьямбретти, где участвовал и знаменитый журналист Энцо Биаджи, была сигналом глубинного неблагополучия, и полемика действительно имела политическую окраску. Так что, честно говоря, газеты были просто обязаны вынести это на первую полосу, виноваты не газеты, а положение дел в Италии. В то же время отважусь заявить, что ответственность за подобное положение дел в Италии в немалой степени несет та же самая печать.

Вот уже сколько лет печать, чтоб располагать к себе телезрителей, создает образ ТВ как главного политического пространства, тем самым бесконечно рекламируя своего природного конкурента. Политики сделали из этого надлежащие выводы: они серьезно отнеслись к телевидению, они усвоили телевизионный язык и телевизионную манеру в справедливой уверенности, что лишь этим путем они завоюют выгодное освещение в печати.

Печать сообщает зрелищу безмерный политический вес. Поэтому ясно, отчего политики, стараясь привлечь к себе внимание, проводили в парламент порнозвезду Чиччолину. Случай Чиччолины — характерный, потому что в силу инстинктивной застенчивости (pruderie) телевидение не осветило Чиччолину так массированно, как ежедневная и еженедельная печать.

Интервью

Завися от ТВ всей своей формулой, печать решила подражать телевидению и стилистически. Самым типичным путем преподнесения любой информации — политической, литературной, научной — стало интервью. Интервью необходимо на телеэкране, где невозможно говорить о ком бы то ни было, не показывая его, но для прессы интервью было инструментом, который в прошлом использовался чрезвычайно аккуратно. Ведь интервьюировать кого-либо означает дарить ему пространство, на котором он станет говорить то, что хочется ему. Подумайте о том, что происходит, когда кто-то публикует новую книгу. Читатель хотел бы получить от газет и журналов оценку этого труда, он доверяется мнению знаменитого критика либо полагается на серьезность печатного органа. Но в наше время газеты воспринимают как поражение, если им не удается застолбить в первую очередь интервью с автором этой книги. А что такое интервью с автором? Неизбежно — его самореклама. Трудно вообразить, что автор заявит, что написал препоганую книгу. А следовательно, начинается и подспудный шантаж (знаю по опыту, то же случается и в других странах): «Если не дашь интервью, не напечатаем и рецензию». При этом часто газета, удоволенная своим интервью, о рецензировании уже и не заботится. В любом случае читателю нанесен урон: рекламная акция опередила или же заменила собой критическое суждение, и часто критик, когда он наконец усаживается писать, занят уже не книгой, а тем, что автор произнес о ней в своих разнообразных интервью.

В еще большей степени интервью с политиком должно было бы становиться событием знаменательным: либо оно инспирируется самим политиком, который ищет на печатной странице пространство самовыражения, либо запрашивается редакцией газеты, стремящейся углубленно обрисовать политическую позицию этого деятеля. Серьезное интервью требует длительной подготовки, а интервьюируемый (как происходит практически во всем мире) должен, по идее, прочитать и утвердить все, что закавычено, тем самым предохраняясь от путаницы и грядущих извинений/поправок. Наши же газеты печатают по десятку интервью за раз, вымученных и заклишированных, где опрашиваемый пережевывает все, что он уже говорил в интервью другим изданиям. Однако конкуренция — дело нешуточное, и, чтобы набирать очки, надо, чтобы интервью было поэффектнее, чем в других газетах. Значит, фокус состоит в том, чтобы выдоить из политика какое-то полупризнание, пригодное, при раздутой его подаче, вызвать последующий скандал.