Пять избирательных кампаний Лукашенко

Страна погрузилась в раздумье: а может ли такое повториться и у нас? Ответ напрашивался сам собой: может. К такому выводу пришли все участники избирательного процесса.

Александр Лукашенко был уверен: его выберут хотя бы для того, чтобы за пределами страны никто не посмел усомниться в его стабильном контроле за ситуацией и тем самым спровоцировать внешнюю интервенцию — пусть даже и гибридную.

Оппозиция была уверена в том же.

Именно поэтому случились выборы, в которых никто и ничего не делал.

Бездействие как спасение

Если бы Лукашенко просто хотел легитимации, выборы прошли бы максимально открыто и прозрачно — примерно так же, как проходили они в 1994 году. Но он этого не хотел. Он и в этой ситуации боялся показаться слабым. Показаться в чьих глазах? Вероятно, в собственных. За столько лет он уже свыкся с мыслью о том, что ему придется отдавать указание понизить процент собственной поддержки, так что — ну как же на этот раз без этого, а? И Лидия Михайловна не поймет.

В общем, пусть идет, как идет.

Даже руководителем его предвыборного штаба была назначена министр труда и социальной защиты Марианна Щеткина — министр, которая в сложившейся безвыходной экономической ситуации даже печеньки не могла избирателям раздавать — не говоря уже о каких-либо преференциях местной власти, крупным государственным предприятиям и т.д. Не пугала — ну и ладно. Не обнадеживала — так оно тоже понятно.

Лишь бы не хуже. Пусть идет, как идет.

Оппозиция понимала, что любая попытка выйти не то что на площадь — просто во дворы собственных домов — приведет к печальному результату: электорат примет ее кандидатов за провокаторов, повяжет и сдаст участковым — в точности по примеру тех белорусских мужиков, которые во время восстания 1863 года за десять целковых сдавали жандармам вчерашних бар. Ну, чтобы жандармы их деревню не пожгли. Так зачем же дергаться? Повторять 2010 год оппозиции никак уж не хотелось. Да и Запад не поймет.

В общем, пусть идет, как идет.

Запад понимал, что Лукашенко уже не самый плохой мальчик Европы. Ну, еще бы на волю птичку выпустил при светлом празднике весны. Или — осени. По осени ведь политзаключенных считают, правда? Ах, он ведь и выпустил последних?! Господи, за что боролись! За это ведь и боролись — за вашу и нашу свободу, за то, чтобы из узкого пространства по одну сторону клетки — в более широкое пространство по другую ее сторону! Уффф. А в остальном пусть идет, как идет.

А избиратели ведь и так ни на что не претендовали. Лишь бы не было войны.

Так ее и не было.

И все пошло, как пошло.

И это всеобщее бездействие стало спасением для всех. Даже для журналистов, которых на этот раз не били, не обыскивали, не таскали по судам, а если и — то самую малость…

А выпущенный на свободу Николай Статкевич и рад был хоть что-нибудь сделать, но ни времени, ни средств (я не про деньги на этот раз) у него попросту не было.

И все смирились.

Natura abhorret vacuum

Но отсутствие действий — это пустота. А природа не терпит пустоты, как и утверждал Аристотель. Можно сказать, что великий грек был одним из первых политических технологов — раз уж его формула предельно точно описывает ситуацию, сложившуюся к моменту выборов в белорусской оппозиции.

Бездействующие белорусские оппозиционеры настолько активно и радостно мешали друг другу выдвинуться, что никто и не выдвинулся. Создалась ситуация, крайне удобная для имитации оппозиционной деятельности в глазах Запада и имитации лояльности в глазах белорусской власти. А поскольку бездействие всех остальных бросалась в глаза даже завсегдатаям белорусского интернета, то появление бригады, готовой имитировать деятельность прямо в интернете же, было воспринято с искренней радостью и азартом. Вот оно, племя младое, незнакомое, а женщину уже и нашли!

Да, я о тех, кто выдвинул Татьяну Короткевич. Говорят, что на этот раз ее двигателям даже денег не понадобилось, хотя ни минуты не сомневаюсь, что некоторые вильнюсские фонды с радостью списали на ее кампанию определенные суммы. Просто все были уверены, что — и так сойдет!

Оно и сошло. Пустота заменила пустоту. Tabula rasa заменила бездействие. Все были счастливы. И сколько потом ни говорили об ангажированности проекта «ТаК» белорусской властью, сколько ни говорили о том, что и подписи собраны не были, и кампания по сути не велась — так кому какое дело? Все ведь с самого начала знали, чем завершатся выборы 2015 года.

Нет, речь сейчас идет не о новой легитимации президентского мандата Александра Лукашенко. Это действительно никого не волновало. Волновало бы, скорее, его неизбрание — но тут сам Александр Григорьевич был гарантом от подобной неожиданности.

Речь идет о том, что выборы 2015 года могли состояться в отсутствие оппозиции, в отсутствие власти и даже в отсутствие избирателей. Они состоялись бы и в отсутствие Республики Беларусь, но последней повезло: в ее присутствии на политической карте мира как в гарантии собственного статуса все еще был заинтересован Александр Лукашенко.