Пять костров ромбом

Что она, — хмыкнул про себя Досет, — и впрямь святая?

И перевел взгляд на Анхелу.

Браслет на ее руке и его двойник, найденный Шмайзом, — они, конечно, не тайный знак, не пароль либертозо…

Что бы это ни было, — сказал себе майор, — я не дам Анхеле водить меня за нос. Слишком много чудес! Я предпочитаю ясность и простые решения. И займусь не браслетом, а главным. Это главное — самолет!

Но с этой минуты странная нерешительность, которой майор никогда раньше не чувствовал, стала явственно вмешиваться во все его планы.

— Анхела! — сказал он, подавляя в себе эту нерешительность. — При пытке током самое страшное — язык. Он влажный и воспринимает удар сразу. Нет людей, способных вынести такую боль. Вот почему в вашем молчании нет смысла. Туземец заговорит!.. А если он все же окажется исключением, я брошу на “Лору”… вас! Вы слушаете меня?

— Да.

— Тогда ответьте, — Досет не спускал с нее глаз. — Почему вы не скрыли следов пребывания Кайо в вашей вилле? Даже кровь с подоконника не смыли! Не спрятали испачканный бинт… Вы что, впрямь жаждали познакомиться с “камерой разговоров”? Вас интересовал этот браслет? Ведь он, кажется, двойник вашего?

Анхела улыбнулась.

Два дня назад браслет на ее руке засветился. Это значило — станция перехода запущена, энергия, необходимая для переброски, собрана, время пребывания Анхелы в Тании подошло к концу.

Удивленная вопросами Досета, Анхела сосредоточилась и мысли майора открылись ей: “Она не человек… Зачем она вмешивается в наши дела?.. Проверка на человека…”

Откуда, удивилась она, это странное желание отторгнуть меня от людей? И тут же прочла в мыслях майора: “Ларак… Небесный бык… Радиоактивный скелет… Оружие Замами…”

Они перехватили не только спрайс, поняла Анхела. В их руки попало и письмо Курта.

Бедный Курт!

Она снова почувствовала боль под сердцем, но на этот раз боль принадлежала только ей. И боль усилилась, когда Анхела представила, как страшно было Шмайзу бежать по лесной поляне, как страшно было ему видеть прыгающую перед ним собственную черную тень, отброшенную пламенем горящего самолета!..

Погружаясь в прямые, как выстрелы, мысли Досета, Анхела слово за словом восстановила письмо Шмайза. И, может быть, впервые за мною лет, проведенных ею в Тании, она испытала чувство нежного облегчения — Курт ошибся!.. Он слишком близко стоял к тому, что могло ослепить и более смелого человека!

— Если туземец не скажет, — повторил Досет, — скажете вы! — И приказал: — Дуайт, напряжение!

Дуайт замкнул контакты. Судорога свела тело журналиста, но это была не боль, это был лишь рефлекс, реакция на уже узнанное!

— Что у вас, Дуайт?

— Видимо, отошли контакты, — Дуайт наклонился к проводам.

— Живее!

— Ищите ниже, — подсказала Анхела. — У левой клеммы, под изоляцией, обрыв.

— Точно! — удивился Дуайт. — Придется сменить провод.

— Не стоит, — произнесла Анхела, поднимая с пола руану. — Вы не тронете больше Кайо. А что касается самолета, майор, эту тайну вам придется оставить для либертозо. Она не принадлежит вам.

— Я потому и облечен властью перераспределять информацию, — хмыкнул Досет, — что меня не устраивают чужие тайны… Не будете же вы утверждать, что нам трудно сменить перетершийся провод?

— Я порву его снова!

— Порвете? — поразился Досет.

— Да, — повторила Анхела. — Порву. И, если понадобится, повторю это много раз. Я не ленива.

— Но вы и не сумасшедшая! — взорвался майор.

— Это меня поддерживает.

— Тогда, может быть, начнем все сначала? — Досет едко ухмыльнулся. — Где вы все-таки родились?

— Мемфис-центр…

— Я уже слышал об этом!

— Не до конца… Мемфис-центр двадцать четвертого века!

Она разыгрывает комедию или впрямь свихнулась? — окончательно растерялся майор.