Но, несмотря на все вышеизложенные промахи и недостатки, борьба за Тихвин стала важным звеном в качественном изменении ситуации в пользу Красной армии. Полковник Хартвиг Польман, командир 284-го полка 96-й пехотной дивизии, впоследствии констатировал: «Конец 1941 г. принес немецкому командованию серьезные кризисы и заботы. Наступательный порыв, перебросивший дивизии Волховского фронта далеко за Волхов к Тихвину и к нижнему течению реки почти до самого ее впадения в Ладожское оз., исчерпал свою ударную мощь, и они откатились к исходным позициям октября. Напрасны были все потери в людях и технике, напрасен высокий боевой дух солдат. Их силы были истощены до предела, но они остались верны своему командованию. Осталось и сознание того, что противник, располагая далеко превосходящими силами, захватил инициативу. Между оз. Ильмень и Карельским перешейком стояла одна пятая всей Красной армии. Чего, однако, в тот момент никто еще не знал, так это того, что здесь, в Волховском районе, русские уже не выпустят из рук эту инициативу»[136]
. Контрнаступление под Тихвином стало этапным как в дальней, так и в ближней перспективе. Вместе с контрнаступлением под Ростовом оно знаменовало начало перехвата стратегической инициативы Красной армией в зимней кампании 1941–1942 г. В дальней перспективе отброшенные за Волхов войска группы армий «Центр» навсегда утратили инициативу на этом участке фронта. Несмотря на ряд попыток вернуть себе инициативу, в том числе вливанием крупных резервов, 16-я и 18-я армии были вынуждены вести кровопролитные бои фронтом на восток. Штурм Ленинграда был отложен навсегда.«Наши неприятности начались с Ростова…»
Накопление сил.
Противнику не удалось в первой половине ноября осуществить прорыв на шахтинском направлении с последующим выходом в тыл Ростову. Тем не менее проникновение его сил в район Миллерово — Астахов — Аграфеновка (60 км севернее Ростова) осложнило положение на ростовском направлении. Усилив свою группировку, противник мог последующими ударами угрожать непосредственно шахтинскому промышленному району и важнейшей железнодорожной магистрали Воронеж — Ростов.Противник получил также возможность развивать маневр в северном и северо-восточном направлениях на Каменск и Ворошиловград, особенно в стыке 9-й и 18-й армий с целью расчленения Южного фронта, охвата и поражения 12-й и 18-й армий и выхода на рубеж р. Сев. Донец.
Наконец, полуохватывающее положение по отношению к Ростовскому району облегчало противнику удар во фланг 56-й Отдельной армии, оборонявшей район Ростова.
Все эти обстоятельства настойчиво требовали скорейшего осуществления готовившегося контрнаступления с целью разгрома 1-й танковой армии противника.
Ставка Верховного главнокомандования, давая указания на разгром 1-й немецкой танковой армии, имела в виду не только остановить продвижение противника, но и отбросить его на запад, чем ликвидировать угрозу прорыва на Кавказ. Более того, активные наступательные действия войск Южного фронта должны были сковать основные силы группы армий «Юг» и не позволить немецкому командованию усиливать за счет ее группу армий «Центр» на московском направлении, где происходили в это время решающие события.
В создавшейся обстановке Ставка Верховного главнокомандования принимает решение: развернуть закончившую сосредоточение в районе Краснодона и Каменска 37-ю армию под командованием генерал-майора А. И. Лопатина в стыке между 18-й и 9-й армиями на фронте Ровеньки — Должанская — Бирюково для удара в южном направлении во фланг и тыл 1-й немецкой танковой армии. За правым флангом 37-й армии сосредоточивались две (35-я и 56-я) кавалерийские дивизии.
С развертыванием 56-й Отдельной армии под командованием генерал-лейтенанта Ф. Н. Ремизова на подступах к Ростову и с выдвижением на фронт 37-й армии и двух кавалерийских дивизий силы советских войск, действующих между р. Сев. Донец и Таганрогским заливом, были увеличены на одиннадцать стрелковых и шесть кавалерийских дивизий и на три танковые бригады, т. е. более чем в два раза.
Всего в составе Южного фронта и 56-й Отдельной армии на 15 ноября насчитывалось 22 стрелковых дивизии, 9 кавалерийских дивизий, 5 танковых бригад.
Планы противника.
Действовавшая на этом участке фронта группировка войск противника — 4-й немецкий армейский и итальянский корпуса 17-й армии и 1-я танковая армия (XXXXIX горный, XIV и III моторизованные корпуса) — по-прежнему насчитывала семь пехотных, две горно-стрелковые, три танковые и четыре моторизованные дивизии, т. е. всего шестнадцать дивизий.Таким образом, по количеству соединений в переводе их на дивизии (считая две кавалерийские дивизии облегченного типа, а также соответственно три танковые бригады за одну дивизию) советские войска превосходили силы противника примерно в 1,8 раза. По фактическому количеству людей в соединениях превосходства не было. Ударная группировка 37-й армии имела в своем составе 235 орудий дивизионной артиллерии и артиллерии усиления.