Пять кубков (ЛП)

– Тащи его сюда. – Затем я хватаюсь за спинку кресла Чарли, чтобы убедиться, что он видит серьезность в моих глазах. – Насколько незаконно допрашивать кого-то?

Его темные брови сходятся вместе.

– Типа пытать?

– Если мне придется зайти так далеко…

Чарли выглядит неуверенным, словно впервые видит своего босса.

– Если он что-то знает, мы заставим его говорить.

– Хорошо, – отвечаю я, едва скрывая недоверие в голосе. Чарли – моя добродетель. Мой черно-белый мыслитель. Я никогда раньше не видел, чтобы он переступал черту, и должен признаться, я немного потрясен.

Пока мы ждем Фишера, я шагами меряю бетонный пол.

Абсолютная беспомощность ситуации ощущается так, будто земля уходит из-под ног.

– Его замок, – размышляю вслух. Смотрю на экран. Мне нужна точка фокуса. Если этот чертов замок мой образный пункт назначения, мне нужно сделать его буквальным.

– Ладно. Давайте поднимем финансы Шейвера. Я хочу знать о каждой собственности, которой он владеет.

И я обыщу каждый угол в Вашингтоне, если придется.

Когда Фишер входит в офис, что-то щелкает в моем мозгу. Знаю, с медицинской точки зрения, это невозможно, но после хлопка происходит то же самое. В глазах темнеет, звуковая волна детонирует в ушах. Рев усиливается до тех пор, пока все остальные звуки не становятся слишком далекими, чтобы их можно было услышать.

Пересекаю офис и хватаю его за горло.

– Где она? Где ты прячешь ее?

В его темных глазах нет страха. Он тянется к карману, но я перехватываю его руку.

– Я должен передать тебе сообщение, – ровным голосом произносит Фишер.

Чарли становится рядом и приказывает Фишеру медленно убрать руку. Он достает телефон и протягивает мне трубку. С бешено бьющимся сердцем я отпускаю Фишера и забираю телефон.

– Нажми кнопку воспроизведения, – говорит он.

Я долго смотрю на устройство, прежде чем перевести взгляд с Чарли на Мию. Они оба – неподвижные скульптуры, ждущие, когда я нажму на кнопку.

– Не упустите его. Свяжите, если понадобится.

Затем я делаю глубокий вдох и запускаю видео.

На дрожащем экране появляется лицо Портер. Желудок подскакивает к горлу. Ее волосы растрепаны, тушь размазана под глазами. Кадр скачет, будто кто-то поправляет угол съемки, и я мельком вижу окровавленные бинты, обматывающие ее руки.

Там, где пускали кровь.

– Уэст, прости, – говорит она, ее голос дрожит. – Я жива, но не знаю, где нахожусь. Но я в порядке. Просто сделай все правильно.

Камера падает. Конец видео.

Я сжимаю телефон так сильно, что кожа на костяшках пальцев горит.

– Где она, черт возьми? – Рычу я на Фишера.

Он отрицательно качает головой.

– Ты думаешь, он мне скажет? Он дал мне четкие инструкции, где взять трубку и куда ее отнести. Это все. Я закончил. – Он поднимает руки. – Это все, что мне нужно было сделать, а теперь я ухожу. Я не дам показания. Не стану.

Я направляюсь к нему, но Чарли перегораживает мне путь.

– Доктор Уэст, подумайте. Шейвер не стал бы посылать вам кого-то полезного.

Мне не нужна логика. Я хочу причинить боль. Хочу, чтобы это ничтожество истекало кровью. Хочу, чтобы он сказал, где Портер.

– Он никуда не уйдет, – говорю я, обходя вокруг стола и снова сосредотачиваясь на карте. – Где ты забрал телефон? Мне нужна каждая крупица информации, которую может дать твой гнилой мозг, и я хочу получить ее сейчас. 

*** 

К часу ночи мы прочесали все владения Шейвера в центре города. Я совершил три поездки: жилой комплекс, бар, и спортзал. Все законные заведения, с жильцами и бухгалтерией... но никаких признаков Портер. Фишер подтвердил, что, по крайней мере, два предприятия используются для отмывания денег за торговлю наркотиками у Шейвера.

Что может помочь делу Эдди, но не приблизит нас к поиску Портер.

К утру этот вопрос должен быть задан. Готов ли Эдди проиграть дело, если это наш единственный шанс спасти жизнь Портер?

Мне противно, что именно я ставлю этот выбор на Эдди, но у Портер нет времени. Если Фишер что-то и знает, то молчит. Он не сдаст Шейвера; он утверждает, что это самоубийство, и он, вероятно, прав. Но я официально состою из дерьма, чтобы придавать значение головорезам. Возможно, он и не имел никакого отношения к похищению Портер, но он работает на Шейвера. Он заплатит за свое участие, так или иначе.

Я встаю и потягиваюсь, затем надеваю пиджак.

– Вы куда? – спрашивает Миа. Она просматривала записи с сегодняшнего процесса.

На одном экране небольшие панорамные снимки присяжных, которые сделал Эдди с помощью камеры на его галстуке, на другом отображается статистика присяжных. У Мии собственная система оценок относительно вероятности того, что присяжный оправдает или вынесет приговор.

– Мне нужно прогуляться, – отвечаю. – Проветрить голову.

– Доктор Уэст, уже поздно. Вам нужно домой, поспать.

– Чья бы корова мычала.

– Никогда этого не понимала.

– Потому что ты никогда не видела корову.

– Ладно, поскольку вы не спите, взгляните на это. – Она перематывает запись судебного процесса и воспроизводит перекрестный допрос Рендалл Эдди. Она больше не главный свидетель защиты по алиби, она стала главным свидетелем по делу Шейвера.

Знаю. Ирония.