Пять кубков (ЛП)

Восторг поднимает меня с кресла. Каждая усталая косточка забыта.

Медсестра отодвигает тонкую перегородку, и сигнал кардиомонитора приветствует меня внутри занавешенного кокона. Мое сердце болезненно скачет в груди, ускоряя свой бег, желая, чтобы ее сердце билось сильнее. Ее стройное тело обвито гнездом из трубок и проводов. Она выглядит хрупкой.

Но ее глаза... когда ее золотистые радужки находят меня, всякое напряжение, связывающее мои мышцы, исчезает. Шейвер не имеет значения. Дело, моя компания, все это... исчезло.

Эта женщина – моя жизнь. Она – все, что мне нужно.

Я хватаю ее за руку, останавливая себя, чтобы не сжать слишком сильно. Медсестра говорит где-то из вне.

– Десять минут, доктор Уэст. Затем моему пациенту нужен отдых.

Я киваю, мое горло слишком сдавлено.

Портер большим пальцем потирает мою ладонь, это легкое движение – каждый лучик надежды. Я убрал ее волосы со лба. Потемневшая кожа под глазами снова начинает окрашиваться.

– Прости, – слышу я собственный голос.

Она пытается покачать головой, но все еще слаба. Ее голос еще слабее, хриплый и дрожит.

– Ты спас меня.

На мгновение закрываю глаза.

– Ты что-нибудь помнишь?

Ее горло пульсирует, когда глотает. Тянусь к стакану на подносе, и она сжимает мою руку.

– Я в порядке, – говорит она. – Нет. Не совсем. Просто вспышки как я приходила в себя и снова засыпала. Когда очнулась здесь, не была уверена, сколько меня не было, день или год.

Ее слова пронзают меня насквозь. В жизни нет репетиций для таких моментов, как этот. Безусловно, фильмы снабжают нас старыми, избитыми фразами. И они работают, когда мы в растерянности, если мы слишком устали, чтобы попробовать; если ты тот парень. Но я не могу им быть, потому что Портер заслуживает лучшего – она заслуживает честности.

– Я был самонадеян, – признаюсь. Прижимаю свою ладонь поверх ее, обхватив ее тонкие пальцы. Они такие холодные. – Во время той первой встречи я набросился на Шейвера, как самодовольный выскочка. Я практически бросил ему вызов, подзадорил его…

Она моргает и смотрит на меня.

– Ты действительно в это веришь? Потому что если это так, то ты еще более высокомерен, чем думаешь. Квентин Шейвер был моим клиентом. Он организовал все это, и ему не нужна была твоя помощь или твой вызов... – Она прерывается, запыхавшись.

Поправляю подушку под ее головой, пытаясь хоть как-то быть полезным.

– Ты совершенно права. И все же я должен был догадаться. С его патологией я знал, что он опасен. Я должен был...

– Что? Настоять, чтобы я ушла с дела? – Она понимающе хмурится.

Я отвечаю ей насмешливым взглядом. Туше.

Она кашляет и пытается сесть, но я кладу руку ей на плечо. Вздохнув, она говорит:

– Дело не в тебе. Я была его адвокатом, и дело было даже не во мне. Дело было в нем самом. Он сделал все это для себя. И мы можем сыпать обвинениями и чувством вины до посинения, или мы можем просто двигаться вперед. – Она переплетает свои пальцы с моими. – Ты спас меня, Уэст.

Я целую ее в лоб.

– Внутри этого ада все, что я могла сделать, это попытаться пошевелиться и, – говорит она, подбирая слова, – и говорить с Мел. Когда я была в относительном сознании. Может, это из-за наркотиков, но клянусь, она меня слышала. И я клянусь... она сказала мне, что ты спасешь меня.

Из уголка ее глаза скатывается слеза. Я вытираю ей щеку.

– Я верю тебе. – Я действительно верю ей, потому что без Мел, я бы нашел Портер слишком поздно или не нашел вовсе.

Есть наука, и есть вера.

Эти двое не существуют в одной плоскости. Всего неделю назад, если бы вы пытались скормить мне какую-то неубедительную фразу о доверии к высшим силам, я бы не взялся за ваше дело. Я за науку, за доказательства.

Ощущаю, как Мел закатывает глаза за моей спиной, даже от одной мысли.

Я не знаю, что случилось сегодня, но мне это и не нужно. И не должен доказывать. Портер и я верим, что мы здесь из-за любви к Мел. Этого достаточно. Это связь, которая никогда не разорвется, что бы ни случилось между нами.

Она утыкается лицом в мою руку, ища утешения. Но затем, так же внезапно, ее лицо бледнеет.

– У меня есть карта, – шепчет она.

Сердце беспорядочно колотится, и я наклоняюсь ближе.

– Что ты имеешь в виду?

– О Боже. Я не знала, сплю я, мертва или что... но когда могла открыть глаза, я теперь вспоминаю. Он был в маске, и у него была карта. – Она зажмуривается. Ее слова поспешны. – Какая-то дьявольская маска. А карта была... Любовники.

Она вся дрожит. Из-под век выступили слезы. Меня разрывает на части видеть, как она страдает, пытаясь вспомнить эти ужасные моменты.

– Эй. Все хорошо. Со временем все вернется. – Надеюсь, нет.

Ее голова раскачивается по подушке.

– Я не змея, – говорит она. – Я не змея...

Я сжимаю ее лицо, заставляя остановиться, и смотрю ей в глаза.

– Что бы он ни говорил, это неправда.

Ее губы дрожат.

– Я не все помню. Но я любила Мел, и я не змея.

Мое дыхание становится горячим из-за огненной боли. У Шейвера не будет последнего раунда – он больше не будет мучить ее.

– Ты заботливая, щедрая и самоотверженная. И ты женщина, которую я люблю.

Ее глаза закрыты, и она кивает. Хватается за мои руки.