Пять лекций о кураторстве

Если позволить себе схематичное определение, можно сказать, что в свое первое десятилетие глобализация предстала как экономическая. Она заявила о себе как о тотальной победе рыночной экономики, или, говоря иначе, явила себя в первую очередь как глобальный рынок. Первым же и наиболее наглядным ее проявлением стало раскрепощение финансовых потоков, которые в результате неолиберальных реформ стали свободно перемещаться по миру. Наряду с финансовыми потоками интенсифицировались и потоки миграционные – люди последовали за деньгами, образовав вслед за глобальным финансовым рынком глобальный рынок труда. Наконец, за третьим признаком – свободным перемещением товаров, последовал и четвертый – интенсификация информационных и коммуникационных потоков. Ведь чтобы управлять этим мировым хозяйством, необходимо его информационное обозрение и оперативная связь. Изобретение Интернета и цифровых технологий пришлось здесь очень кстати. Что, впрочем, не удивительно: как известно, технологические открытия совершаются не столько тогда, когда человеческая мысль готова их произвести, сколько тогда, когда общество готово ими воспользоваться.

Интенсификация миграций – это главное, чем глобализация обернулась для художественного мира, в первую очередь для выходцев из посткоммунистических стран. С конца 1980-х (знаю по собственному опыту) российская художественная среда, преодолев былую изоляцию, начала активно перемещаться по миру. На том этапе это стало возможным в силу огромного интереса бывшего «первого мира» к реалиям того, что долгое время было спрятано за железным занавесом: западные институции активно включали восточноевропейских художников и кураторов в свою работу. Этого требовал глобализирующийся художественный и информационный рынок. И вот интересная закономерность: чем более активными становились контакты между людьми, тем более востребованным стало совершенствование коммуникационных технологий. Но чем более интенсивной и удаленной становилась с помощью Интернета коммуникация, тем больше она стала стимулировать людей к личному общению, к совместному физическому присутствию. Поэтому в начале 1990-х годов и происходит взрыв интереса к публичным дебатам – панельным дискуссиям и прочим формам интеллектуального общения между людьми. Таким образом художественный и информационный рынки, а также коммуникационные и интеллектуально-познавательные процессы интенсифицировали друг друга и оказывались связанными в одну цепь.

Экономическая глобализация: мировые города

Прямым следствием характерной для глобального рынка тенденции встраивания различных рыночных и производственных сфер в сети является еще одна не менее характерная тенденция, на которую все мы обратили внимание уже в начале 1990-х годов. Впрочем, первой ее отметила социолог Саския Сассен, заговорив о рождении world cities (мировых городов). В опубликованной в 1991 году и ставшей знаменитой книге «Глобальные города» она обратила внимание на следующую тенденцию: по мере того, как сходит на нет всесилие национального государства, а мир экономически, культурно и коммуникационно становится все более открытым и единым, возрастает значимость и роль нескольких мировых центров. Оказывается, глобальный мир – это не столько совокупность объединенных интенсивными связями территорий, сколько мир немногочисленных урбанистических центров. Именно в них с предельной и не виданной ранее интенсивностью концентрируются мировые ресурсы, принимаются стратегические, определяющие порядок вещей решения. Для мира искусства (и не только для него) на рубеже 1980–1990-х годов таким мегацентром стал Нью-Йорк – культурно-экономическая столица страны и политического блока, претендовавших на победу в холодной войне. Однако довольно скоро на роль мирового города – в том числе и в мире искусства – стал претендовать Лондон, и его успех в этом соревновании – одно из самых ярких и неожиданных явлений эпохи глобализма. Мне довелось побывать в Лондоне в феврале 1990 года, и тогда я имел стимул внимательно присмотреться к этому месту, так как рассматривал предложение стать сотрудником лондонского Института современного искусства (ICA). В то время увиденная интеллектуальная и художественная сцена показалась мне настолько периферийной и вялой, что от работы в ICA я отказался. Представить, что буквально через несколько месяцев художественная жизнь здесь начнет стремительно развиваться, в тот момент было сложно.