Пять ложек эликсира

Павел Павлович(с восхищением). Господа! Да он же любопытная фигура! Вот уж никогда бы не подумал! Писателишка, бумагомарака!.. Вы знаете, господа, я, пожалуй, тоже за него. Я – консерватор, господа, я не поклонник новшеств, но такой поворот событий! Или я ничего не понимаю, или теперь уже новые времена наступили наконец. Хомо новус?

Курдюков(скулит). Да какой там хомо новус! Что вам, глаза позалепило? Продаст же он вас! Продаст! Для виду сейчас согласится, а завтра уже продаст! Да посмотрите вы на него! Ну зачем ему бессмертие? Он же гуманист, у него же принципы! У него же внуков двое! Как он от них откажется? Феликс, ну скажи ты им, ну зачем тебе бессмертие, если у тебя руки будут в крови? Ведь тебе зарезать меня придется, Феликс! Как ты своей Лизке в глаза-то посмотришь?

Наташа(насмешливо). А что это он вмешивается? Что он лезет? Где это видано, чтоб отговаривали?

Курдюков(не слушая). Феликс! Ты меня послушай, я ведь тебя знаю, тебе же это не понравится. Ведь бессмертие – это и не жизнь, если хочешь, это совсем иное существование! Ведь я же знаю, что ты больше всего ценишь. Тебе дружбу подавай; тебе любовь подавай. А ведь ничего этого не будет! Откуда? Всю жизнь скрываться, от дочери скрываться, от внуков. Они же постареют, а ты нет! От властей скрываться, Феликс! Лет десять на одном месте – больше нельзя. И так веками, век за веком! (Зловеще.) А потом ты станешь такой, как мы. Ты станешь такой, как я! Ты очень меня любишь, Феликс? Посмотри, посмотри повнимательнее, я – твое зеркало.

Все слушают, всем очень интересно.

Павел Павлович(блеет одобрительно). Неплохо, очень неплохо изложено. Я бы еще добавил из Шмальгаузена: «Природа отняла у нас бессмертие, давши взамен любовь». Но ведь и наоборот, господа! И наоборот!

Курдюков(не слушая). Это же нужен особый талант, Феликс, – получать удовольствие от бессмертия! Это тебе не рюмку водки выпить, не повестуху настрочить.

Феликс. Что ты меня уговариваешь? Ты своих вон динозавров уговаривай, чтобы они от меня отстали! Мне твое бессмертие даром не нужно.

Павел Павлович. Позвольте, позвольте! Не увлекаетесь ли вы, Феликс Александрович? Как-никак бессмертие есть заветнейшая мечта рода человеческого! Величайшие из великих по пояс в крови не постеснялись бы пройти за бессмертием!.. Не гордыня ли вас обуревает, Феликс Александрович? Или вы все еще не верите?

Феликс. Во-первых, я действительно вам не верю.

Павел Павлович. Но это же, простите, глупо. Нельзя же в своем рационализме доходить до глупости!

Феликс. А во-вторых, вы мне предлагаете не бессмертие. Вы мне предлагаете совершить убийство.

Курдюков(страстно). Убийство, Феликс! Убийство!

Феликс. Величайшие из великих – ладно. Знаю я, кого вы имеете в виду. Чингисхан, Тамерлан. Вы мне их в пример не ставьте, я этих маньяков с детства ненавижу.

Курдюков(подхалимски). Живодеры, садисты.

Феликс. Молчи! Ты мне никогда особенно не нравился, чего там… а сейчас вообще омерзителен. Такой ты подонок оказался, Костя, просто подлец. Но убить! Да нет, чушь какая-то. Несерьезно.

Павел Павлович. А вы что же, друг мой, хотите получить бессмертие даром? Забавно! Много ли вы в своей жизни получили даром? Очередь в кооператив получить – и то весь в грязи изваляешься. А тут все-таки бессмертие!

Феликс. Даром я ничего не получил, это верно. Но и в грязи никогда не валялся.

Курдюков. Ой ли?

Феликс. Да уж задниц не лизал, как некоторые! Я работал! Работал и зарабатывал!

Павел Павлович. Ну, вот и поработайте еще разок.

Феликс(угрюмо). Это не работа.

Клетчатый и Наташа(в один голос). Почему это не работа?

Павел Павлович ухмыляется. Феликс оглядывает их всех по очереди.

Феликс. Господи! Подумать только – Пушкин умер, а эти бессмертны! Коперник умер. Галилей умер.

Курдюков(остервенело). Вот он! Вот он! Моралист вонючий в натуральную величину! Неужели вы и теперь не понимаете, с кем имеете дело?

Наташа. Да-а, Феликс. Я, конечно, не Галилей, но Афродитой, помнится, ты меня называл, и не раз.