Пять мгновений любви (СИ)

Послышался судорожный вздох. Яра, хоть и не видела, но представила, как мама Стаса промакивает глаза тыльной стороной руки. Один раз она уже видела этот жест в ее исполнении.

— Стас узнает от меня и не сразу. Пусть привыкнет к Испании, иначе будет слишком много потрясений для одного раза. Как только мы здесь продадим дом и обоснуемся там, я сообщу, — твердо сказала она, и цокот ее каблучков громом раздался среди спящей тишины судебных коридоров.

Ярослава обессиленно опустилась на ближайшую скамью. В голове не укладывалось все услышанное, а на глаза навернулись капельки слез. Мир сразу стал мутным, как раз таким, как жизнь Стаса.

Тараканы в голове собрались в кружочек и задумчиво растирали виски. Один, наконец, выдал мысль — рассказать Стасу немедленно. Второй возразил, что это не ее секрет и не ее жизнь. Третий предложил потрясающую, как тогда казалось, идею — решить не самой, а посоветоваться с человеком, которому точно так же, как и ей, было не все равно.

Миша ответил спустя несколько звонков. На фоне играла какая-то классическая мелодия, и Яра запоздало вспомнила, что он как раз проходит вступительные экзамены.

— Ярик, ты так настойчиво звонила мне, чтобы пожелать удачи? — его голос был счастливым. — А я вот как раз отыграл и, представляешь, даже без единой ошибки! — с гордостью произнес ее друг.

Она, как могла, от всего сердца похвалила его и замолчала, не осмеливаясь продолжать, чтобы не испортить настроение. Он сразу понял, что что-то случилось, и Яра, запинаясь на каждом слове, поведала ему все, что услышала. Теперь телефонный сигнал передавал тишину с обеих сторон.

— В голове не укладывается, если честно, — тихо и грустно сказал Миша.

Из соседнего зала вышла пожилая старушка, которая трясущимися руками пыталась убрать документы в свою сумочку, ее сопровождала молодая девушка.

— Как они могли, я в этом доме больше половины жизни прожила… — это было выше ее сил, слышать старческий плачущий голос. Яра схватила все свои документы и поспешила на свежий воздух, где стены не давили, где не рушились чужие жизни и семьи.

— Я думаю, что это их семейные дела. Мы не должны в это лезть, — наконец произнес Миша, но так неуверенно.

— Значит, молчим?

— Значит, молчим.

Глава 6.2

На этот раз, придя домой, она сразу стала набирать номер Стаса. Пространство разрезали длинные гудки, которые так и оставляли Яру наедине с собой, пряча за собой парня на той стороне.

Она задремала, закутавшись в плед, с телефоном в руке. По комнате разносился запах черной смородины — ароматизатора для дома, который она любила больше всего. На книжном шкафу, который заполнял всю стену напротив, висела гирлянда красивого теплого цвета. Яра всегда на ночь оставляла ее включенной вместо ночника, чтобы страх темноты отступал обратно под кровать.

Однако посреди ночи раздался громкий звонок. Она вскочила, теряясь в пространстве и времени, как обычно бывает после крепкого сна. С трудом сообразив, в какую сторону надо провести для приёма звонка, Яра услышала голос Стаса. Он её напряг. Что-то было не так, и после того, как он спросил, как её дела, поняла, что отличается.

— Стас, ты пьяный?

— По мне так заметно?

— Заметно, потому что ты раньше никогда так не пил. Ночь на дворе! Ты где? Что случилось?

— А ты за меня переживаешь?

— Конечно, переживаю, ты ведь мой друг.

На том конце хмыкнули, что тоже ей не понравилось.

— Дела отвратительно. Мои родители развелись, а мне об этом не сказали. Узнал я вообще случайно: документы у мамы в сумке увидел.

— Стас… Мне так жаль… — Ярослава замолчала, не зная, что ещё сказать, чтобы и поддержать, и не выдать себя.

Но он, кажется, ничего не заподозрил и начал рассказывать дальше: как оправдывалась мама, как они продали дом, что он, по её словам, сейчас надолго переехал в Испанию. Под конец он упомянул про Кристину, с которой мама его пытается свести, но у неё есть парень, и она просит не выдавать её секрет родителям.

— Яра, как папа мог так поступить? Неужели ему было мало нас, раз он ушёл к другой женщине?

— Может быть, он решил, что ты уже взрослый и тому ребёнку он нужнее?

Повисло молчание. Она больно прикусила губу, осознавая, что он ничего не говорил про ребёнка. Яра возвела глаза к потолку, мысленно молясь, чтобы Стас не заметил. Может быть, он выпил даже больше, чем ей казалось, и на утро этого даже не вспомнит?

— Яра?

— М?

— Какому ребёнку?

Косить под дурочку ещё никто не запрещал, поэтому…

— Я предположила и…

— Я тебя знаю, Ярослава, — резко одернул он. В его голосе впервые на ее памяти сквозила злость и холодность. Сердце болезненно сжалось, из прикушенной губы стала просачиваться кровь. — Ты не умеешь врать. Как давно ты знаешь?

— Я не зн…

— Если ты мне сейчас соврешь, то я положу телефон и конец нашей дружбе.