Пять минут между жизнью и смертью

Она, бедная, так растерялась, что не нашлась что ответить. Длинные ресницы метались вверх-вниз, вверх-вниз, пальцы сплелись на коленках. И она не смотрела на него теперь. А ему надо было, чтобы смотрела. Он же провоцировал ее и наблюдал, провоцируя. И ему очень важно это было. Важно наблюдать, важно знать, что она думает, что чувствует сейчас. А узнать это он мог, лишь глядя в ее глаза. Они у нее не могли лгать. Пока не могли.

А она на него не смотрела!

– Я имею на это право, а ты нет, – проговорил он с нажимом, будто нож в колотой ране проворачивал. И добавил: – Мы же договорились, кажется, раз и навсегда! Тебе непонятно?

– Понятно, – кивнула Лера и посмотрела на него совершенно несчастными, полными слез глазами. – Понятно – я гадина, а ты гадом быть не можешь. Правильно?

Слезы все же пролились. Ее глаза не смогли справиться и вместить столько обиды.

Лерка в тот момент была по-настоящему несчастной, и не будь он Сетиным Виталием Станиславовичем, он бы схватил ее, прижал к себе и наговорил бы много славного и хорошего. И примирение бы состоялось, бурно завершившись в постели. Но…

Но он был Сетиным Виталием Станиславовичем, сорока лет от роду, в меру жестоким, в меру расчетливым, немного хамоватым, если это требовалось, и до безобразия осторожным. И еще у него до Лерки были Сашка, Машка и Наташка, которым тоже хотелось верить и на которых тоже хотелось рассчитывать и надеяться. Но они подвели его. Не оправдали. Не создали и не уберегли того счастья, на которое он надеялся с ними. Не от скуки же он женился каждый раз, в самом деле! Нет! Он тщательно присматривался, выбирал, встречался со светскими свахами, просматривал фотографии. Узнавал о родственниках и все такое. И все равно ничего не выходило. А с Леркой…

С ней он странно встретился, странно познакомился, странно женился на ней и так же странно они теперь живут бок о бок уже два года.

Он провоцировал и наблюдал.

Она молча бунтовала и терпела.

ПОЧЕМУ ОНА ЭТО ДЕЛАЛА?

У него было несколько вариантов ответов.

Первый, и конечно же самый распространенный, не он его придумал: она это делает из-за денег. Ей понравилось жить богато, потому она и терпит.

Второй вариант: Лерка старательно – а она вообще была очень старательной и исполнительной особой – выполняет условия брачного контракта. Там был пунктик, один среди многих прочих, что если они проживут в браке десять лет, то треть состояния Сетина Виталия Станиславовича перейдет его законной супруге. Вот, может, поэтому она так старалась? Так это тоже из-за денег, получается.

Третий вариант: ей не хотелось возвращаться в свою городскую квартиру в многоэтажке. Район был отвратительным, на его взгляд. Соседи все сплошь склочники и жлобы. Одна бабка, помнится, Лерка рассказывала, не раз участкового вызывала и жаловалась на то, что молодая соседка шумит и мешает ей днем(!) укладывать внука. Как могла Лерка днем шуметь, работая на другом конце города, было непонятно многим, включая участкового, но бабка продолжала жаловаться.

Итак, третий вариант – из-за соседей и промышленного загазованного района. Но этот вариант сам Сетин оценивал на слабую троечку.

Были еще четвертый и пятый варианты про возможных подруг, которые начнут злорадствовать и фальшиво сюсюкать, утешая, если Лерка сбежит от богатого мужа и снова поселится на своих сорока пяти квадратных метрах. Еще могла быть какая-нибудь тайная старая связь с человеком, от которого она и укрылась за высоким забором сетинского дома.

А еще…

Еще имелся самый последний и самый безнадежный вариант у Сетина. О нем он думал на все лады, когда сидел на поваленном стволе дерева и смотрел сквозь листья на зарастающий осокой пруд. Это ведь был и самый желанный вариант для него, потому-то и верить в него было очень трудно.

А вдруг она его любит?! Вдруг любит его – такого вот отвратительного – и терпит поэтому? Может быть такое в принципе?

– Нет, – ответил сам себе Сетин, медленно спускаясь по офисным ступенькам к машине. – Такого быть не может.

Она не могла его любить. Вернее, не могла любить в нем человека. Почему? Да потому, что он еще ни разу не повел себя по-человечески с ней. Тираном был – да. Еще наставником, постоянно читающим ей нравоучения. Хозяином, повелевающим и строгим. Но ни разу не был с ней просто человеком. Разве могла она полюбить его такого? Нет. И рассмотреть в нем не могла ничего за всем тем, чем он от нее прикрывался – строгостью, занудством, недоверием.

– Она не любит тебя, Сетин, – сказал сам себе Сетин, поворачивая под нужным углом зеркало заднего вида, чтобы видеть себя. – И не надейся!

Глава 5

– Уходи от него, Лера! Разве так можно жить?!

Подруга, с которой Валерия дружила с третьего класса, смотрела на нее со скорбным осуждением. Она не жалела ее – нет. Почему она должна была ее жалеть? Что такое с ней случилось? Безнадежно заболела, слегла, по миру пошла с котомкой, ни кола ни двора разве нет? На работу не берут? Или проказа поразила лучшую подругу в ее младые двадцать семь лет?