Пять минут жизни

– Два года, мисс Хьюз, – говорит Рита. – Врачи работают над вашим случаем.

Она права. Врачи работают над моим случаем. Это одна из вещей, которые я знаю.

Меня зовут Тея Хьюз.

Произошел несчастный случай.

Врачи работают над моим случаем.

Медсестра знала это, получается, что она должна каким-то образом меня знать. Мои руки немного разжимаются.

Тем не менее, я не могу найти… что-то. Оно потерялось, и мне нужно его найти. Если бы я только знала, что ищу.

– Прекрасная пирамида, – говорит Рита, постукивая по бумаге на столе передо мной. Это рисунок египетской пустыни под палящим солнцем, пирамида отбрасывает длинную темную тень.

Я улыбаюсь.

– Спасибо. Наверное, я начала ее еще до аварии.

У Риты приятная улыбка, и рядом с ней я чувствую себя в безопасности. Мысль об одиночестве вызывает ужас. Кажется, я очень долго была одна.

Жаль, что под рукой нет холста и красок. Может, Делия принесет мне, когда придет. Или мама и папа. Я скучаю по ним. Я стараюсь вспомнить их лица, вспомнить хоть один момент из нашей жизни до аварии.

И не могу. Когда я смотрю туда, то вижу пустоту. Как огромная космическая пустыня без стен, но и без движения воздуха. Страх начинает впиваться мне в живот. Я держу шариковую ручку. Что-то твердое и реальное. Паника отступает. Короткие слова появляются из-под пера и заполняют тень под пирамидой.

Было что белый написал наизусть прореха запинка щелчок карта ловушка ловушка

Это не имеет смысла.

Рита касается моей руки.

– Очень красиво.

Я с облегчением улыбаюсь в ответ. Мне нужны ее слова. Я жажду их. Жажду прикосновений. Звуков. Общения. Здесь так тихо.

– Спасибо, – говорю я. – Вы долго здесь работаете?

Я чувствую, что должна знать ответ на этот вопрос. Я чувствую, что должна знать Риту, но я не знаю.

– Несколько лет, – отвечает Рита. – Хотите что-нибудь выпить?

Боже, да. Несколько лет ничего не пила.

– Лимонад, было бы здорово, – говорю я.

Правда? Я знаю, что такое лимонад, но не могу вспомнить, какой он на вкус. Или как я сюда попала.

Рита улыбается.

– Я сейчас вернусь. – Она касается угла моего рисунка. – Очень хочу увидеть, что вы добавите дальше. Вы очень талантливы, мисс Хьюз.

– Спасибо.

Рита встает, и я возвращаюсь к рисованию. Добавляю немного цвета в слова в тени пирамиды. На самом деле я не очень люблю маркеры, но Делия всегда твердит, чтобы я не была такой разборчивой. Ничего не могу с собой поделать, предпочитаю краски ручкам. Живопись – как дыхание. Египет – это жизнь.

Человек, который изучает Египет, называется египтологом.

Откуда я знаю? Изучала Египет в колледже? Я ходила в колледж? Я пытаюсь вспомнить. Что-то. Что-нибудь.

В моей голове тишина.

Пустота.

Я потерялась…

Мое сердце стучит, и кровь приливает к ушам. Тишина душит. Огромная, но давящая. Маленькая коробочка без стен.

Я читаю слова внутри пирамиды. Ловушка.

Где ловушка?

Я не знаю. Я больше не знаю, где я. Я не могу вспомнить.

Я впервые открываю глаза…

Глава 6 Джим

Мои дни слились в одинаковой рутине. Мой собственный бесконечный цикл. Подъем в шесть; я поставил кофе и принял душ, пока он варился. Налил чашку и отнес ее в ванную. Вытер пар с зеркала, чтобы подстричь бороду. Парень в зеркале выглядел суровым. Мышцы, появившиеся в результате долгих тренировок в гараже, где я таскал тяжести. Хмурый взгляд. Рот – линия губ, которые редко открываются, чтобы говорить.

«Крутой парень, а? Ты трус, – усмехнулась Дорис. – Она сравнила тебя с Марком Антонием? Чушь какая».

– Она не мое дело, – сказал я.

Парень в зеркале зашевелил губами, но я все утро мысленно подсчитывал время. Приготовление кофе: пять минут. Выпить чашку: пять минут. Душ: пять минут. Бритье: пять минут.

Все утро какие-то новые действия, пока Тея находилась в своей ловушке сознания. Долбаный кошмар. Не мой, но все равно страшно.

Я должен был верить, что Тея не знает о своей тюрьме. Я видел отчаяние в ее глазах, но не мог сказать, с чем оно связано. Она казалась достаточно счастливой, пока возилась со своими ручками и бумагой, пока писала бесконечные цепочки слов со слабой улыбкой на лице.

Кто я такой, чтобы утверждать, будто она страдает?

«Никто, – услужливо подсказала Дорис. – Ты никто».

Моя смена в санатории началась с поспешного сообщения от Алонзо, который велел мне немедленно явиться в комнату мистера Перелло на третьем этаже. Перелло был ветераном Афганистана. От взрыва на дороге железный прут воткнулся ему в глазницу. Перелло был дружелюбным парнем, но его травма иногда вызывала приступы гневной истерии.

– Вы не знаете, где я был! – орал он, борясь с объединенными усилиями Хоакина и Алонзо. Те вдвоем пытались его удержать, пока дежурная медсестра готовила успокоительное. – Вы не знаете, что я видел!

Он высвободил руку и заехал Алонзо по лицу. Бедняга отшатнулся, и я быстро его сменил. Быстро и осторожно – Перелло был солдатом, и ярость придавала ему дополнительную силу. Я удерживал его у стены, пока он не навредил себе или кому-либо еще.