Пять мужчин одной женщины

— Дойдет и до твоего. — Он разлил вино по бокалам, поднял свой. — Ну, за встречу!

После вина сделалось как-то легче, спокойнее. Напряжение спало, Рита даже попробовала тефтельки, заботливо разогретые Вадиком. Сдержанно похвалила. Выпили еще.

Если бы Вадик не курил одну за другой, было бы совсем недурственно, но не станешь же в чужом доме распоряжаться.

— Расскажи о себе, — попросила Рита, — как жил, что делал?

Кое-что она уже знала о нем, успели пообщаться по телефону. Но, как оказалось, не все.

Знала она о том, что Вадик развелся с женой, но не знала о том, что жена продолжает его контролировать. У них дочь, чуть старше Ритиной, живет сейчас у деда с бабушкой — родителей жены. Конечно, у него бывают женщины, и совсем молоденькие, и ровесницы, но вот эта, что убирает и готовит, — она как бы своя, вроде постоянной.

Чем он занимается? Да так, крутится помаленьку, торгует запчастями, то да се… Она была немного разочарована, хотя чего она могла ожидать?

Бутылка незаметно опустела. Вадик встрепенулся, выставил еще одну, к ней добавил несколько бутылок пива. Рита удивилась, но вслух ничего не сказала. Не в ее правилах делать замечания взрослым людям. Тем более в гостях.

Вадим быстро расправился с пивом, она понемногу цедила вино, голова отяжелела. Рита уже начала подумывать о том, что неплохо было бы поспать. Зато Вадик был сама бодрость.

— Предлагаю проветриться. — Он резво вскочил, поднял ее, повел в прихожую, не переставая рассказывать о том, какой у них прекрасный парк, буквально рядом с домом, а в парке бьет чистейший родник, половина города специально приходят, чтоб набирать воду.

Она подчинилась. В квартире было уж очень душно и накурено, несмотря на открытые форточки.

Им повезло, дождь прекратился, как-то по-весеннему потеплело, из-за туч выглянуло солнце, было ветрено, свежо, хорошо!

И парк действительно оказался совсем рядом, и родник нашелся. Гуляли, он все еще рассказывал о себе, о том, как сильно любил жену, о скандалах, изменах друг другу назло, о примирениях и новых скандалах. Пару лет назад он вдруг почувствовал, что его отпустило, он больше не был привязан к некогда страстно любимой женщине. Разошлись окончательно. Она теперь живет одна, торгует в палатке.

Рита слушала, поддакивала, изредка задавала вопросы. О себе помалкивала. Вадим то и дело хватался за телефон, отвечал отрывисто, хмурился, но лишь на секунду, его лицо мгновенно светлело, когда он поворачивался к Рите.

— Женщины донимают? — посмеивалась она.

И действительно донимали. Рита слышала все разговоры, и не потому, что хотела подслушать, просто такой был у Вадика мобильник — громкую связь можно было не включать.

Звонили и его женщина, и его бывшая жена. Первая с робкими вопросами, вторая громкоголосая, напористая, все время пыталась образумить бывшего мужа. «С ума сошел! Ты думаешь, ты ей нужен? Опомнись! Эта уедет, и твоя тебя бросит, кто за тобой присматривать станет?» Вадик бубнил в ответ: «Не твое дело», нажимал отбой, поглядывал на Риту. А ей что оставалось: только делать вид, что ничего не слышала.

По дороге домой купили кофе и сигарет.

— Вечером отец обещал зайти, — сообщил Вадик. Рита обрадовалась. Когда-то в детстве ее отец дружил с отцом Вадима, точнее, они дружили семьями. Но это уже потом, а сначала отцы учились вместе, в одном институте, затем вместе отправились по распределению, уже будучи женатыми, и только через несколько лет жизнь их развела. Семья Риты вернулась в Москву, а семья Вадика осталась. Но они еще долго дружили, приезжали друг к другу. Отношения расстроились постепенно. Пожалуй, окончательно прекратились после того, как Ритины родители разошлись, ей было уже восемнадцать…

Но она помнила то, последнее, лето, которое провела вместе с Вадимом. Ее пригласили приехать на каникулы, она обрадовалась, единственная возможность сбежать из дома. А дома тогда было неладно.

Она ехала и думала увидеть мальчишку, с которым играла в песочнице, того самого худенького, с беленьким чубчиком, который смотрел на нее с многочисленных фотографий, сохранившихся с тех пор, когда они еще жили в одном подъезде и их родители дружили.

Но как только она увидела повзрослевшего Вадика, влюбилась без оглядки.

Почему-то сейчас особенно остро переживала она то лето, свою детскую любовь, все сравнивала того Вадима и этого, нынешнего.

А он, оказывается, тоже на всю жизнь запомнил, тяжело переживал ее отъезд.

— Помнишь? — спрашивал он и рассказывал о событиях, почему-то начисто стершихся из ее памяти, тогда как она помнила совсем другое и торопилась рассказать ему. А потом оба они удивлялись, насколько избирательна память и как прошлое постепенно собиралось в единую картину, состоящую как бы из двух половин — ее и его воспоминаний.