ПЯТЬ НОЧЕЙ (СИ)

– Не помню уже, что там конкретно произошло, но скоро Толик нашел себе новую жертву. Про меня напрочь забыл. А я с саперной лопаткой так до конца учебки и не расставался.

Макар затушил остатки фильтра обожженными пальцами.

– А через полгода этого ада Афган уже не показался чем-то кошмарным. Там другие правила. Там офицер солдату брат. Сержант от пули сбережет. Одна сигарета по кругу. А письмо из дома – самый драгоценный подарок.

Ночь вторая

Проводив Киру готовиться к ночному представлению, мы опустошили поредевший бар, переругались с беспокойными соседями и отправились в последнее пристанище неунывающих скитальцев ночного города. Вероятно, «критические дни», включая, разумеется, и ночи, наступают одновременно и повсеместно. Словно отвечая этой насмешке природы, стриптиз был также критически перенасыщен взрывоопасной смесью обезумевших феромонов. Именно в такие ночи вершатся самые злодейские преступления, делаются самые гениальные открытия. Поскольку гениальностью мы не отличались, а становиться жертвой насилия мне как-то не улыбалось, я предложил посидеть сегодня по-тихому, скромно удовлетворяясь созерцанием обнажённых женских тел. Но Марго зарезервировала для нас вчерашний столик и с пожеланием «наслаждайтесь» кинулась обставлять зал дополнительной мебелью. Макар огляделся по сторонам, встречая любопытные взгляды.

– Знаешь, почему на порносеансах билеты на второй ряд стоят дороже, чем на первый?

– Почему? – не въехал я в сарказм вопроса.

– Со второго можно наблюдать ещё и за первым.

Я огляделся. Похоже, весь зал сидел на втором ряду.

– Да уж. Может, нам диван повернуть лицом к залу да начать мастурбировать?

– Ага, а потом вздрогнуть от присутственного покашливания и завизжать: кто здесь?

Мы говорили громко, народ стал ржать и отворачиваться. Тем временем со сцены выбросился трап, и под аккомпанемент марша и бурный шум встречающих по нему стали спускаться истосковавшиеся юнги в матросских сорочках, миниатюрных юбочках с бутылками рома разного достоинства. У Киры оказался самый дорогой. Привет от Марго, усмехнувшись, подумал я. Киру уже окликали «соскучившиеся друзья и родственники», но она умоляюще смотрела в нашу сторону. Заглушая скрежет прогрессирующего скупердяйства, я встал и с картинной улыбкой распахнул объятия, выдавливая из себя трепет долгожданной встречи. Кира взвизгнула, подпрыгнула, хлестнув себя пятками по попке, и бросилась мне на шею.

О-хре-неть!

Волна ликования, очаровывающий взгляд, воспалённое сердцебиение невесомой фигуры, спрятанный в остановившемся времени тягучий поцелуй… я, казалось, выскользнул за рамки физических законов. Презрев гравитацию, я готов был прыгнуть на потолок, но раздражённый голос вернул тяжесть материальным объектам и обрушил меня на диван.

– Ты, артист, хорош придуриваться. Не так много выпили, чтобы ты самолётики изображал.

Я расхохотался в лицо Макару, пытаясь придать конфузу смысл утончённой игры. Вроде прокатило. Отпустил Кирину руку, боясь встретиться с ней глазами, и потирая ладони, уставился на «призовую» бутыль.

Вот это дела!

Проложив на карте маршрут в обход любому вероятному столкновению, я направился в туалет, где долго держал уплывающее сознание под струёй холодной воды. Обтёр голову бумажным полотенцем, проверил слуховые и зрительные рецепторы, галлюцинаций не обнаружил, зачем-то высунул язык – на месте; открыл дверь и выпал в шумный коридор. Старый маршрут был уже раскрыт, перегорожен живой изгородью, выстроены платные пешеходные дорожки, да и вообще клуб подвергся основательной реконструкции. Наняв поводыря из местных, шёл, как по восточному базару, обходя все ряды, нумера, знакомясь с постояльцами и их сегодняшними принцессами.

Вот приватные люксы, что по карману только детям «нефтяников», а выстеленные грубой доской, в виде собачей конуры с ковриком, цепью и ошейником – только их родителям.

Вот бесстрашная Красная Шапочка достаёт из корзинки пирожок и угощает им утомившегося охотника. Скромно сведя коленки, она восхищённо смотрит на этот бастион жира и мужества. Вытирает салфеткой его засаленные губы и улыбается здоровому аппетиту. Разомлевший герой снисходительно треплет её по макушке.

Вот закованная в жёсткий корсет мадмуазель нежно флиртует с застегнутым на все пуговицы гражданином. Со своим уставшим от чужого благополучия взглядом, он видится мне служащим сейфового хранилища. Какая пытка – каждый день отпирать ящики с чужими сокровищами. Его визави, улыбаясь, пробегает пальцами по расслабленной руке, щекочет второй подбородок, пытаясь подобрать отмычку от его собственного карманного сейфа.

Перезрелый, чисто выбритый мужчина в бакенбардах и белоснежной сорочке с упоением смотрит на томящуюся блондинку. В знак безграничного доверия он готов вручить ей на хранение сердце и ключи от воздушного замка. Он снова молод, силён, обожаем и готов на всякие пикантные глупости.