Пять песен мира. Книга 2

— У всего есть красота, — ответил Шэдоу, убрав руку с борта и взглянув на Василису, скупо улыбнувшись уголком губы. — У всего и во всем. В людях, в технике, в полете бабочки. Гармония. Вы знаете, что такое гармония? Гармония — это когда элементы произведения сочетаются друг с другом, вызывая у слушателя или зрителя эйфорию. Удовольствие. Радость. Любую эмоцию из положительного спектра. Сможете ли вы отличить мелодию опытного и известного пианиста от мелодии того, кто впервые сел за клавиши и впервые коснулся их? Сможете, — сказал Шэдоу, когда Василиса едва открыла рот. — Практически любой обыватель сможет. Но вот удастся ли вам понять, на хорошем или плохом музыкальном инструменте играет опытный пианист?

— Я…. Не знаю, — ответила Василиса. — Думаю, смогу.

— Не сможете, — твердо заявил Шэдоу. — Потому что вы либо не музыкант вовсе, либо не гений, либо играете еще слишком мало, чтобы различать тончайшие изменения в звуках и гаммах, которые звучат сильно по-разному на разных инструментах для человека, изощренного в клавишной музыке. Слух гениальных и изощренных людей разительно отличается от слуха начинающих музыкантов. Для них одни и те же ноты на разных инструментах одного типа никогда не будут звучать одинаково. Их слух улавливает самые незначительные отклонения от красоты и гармонии звука.

Шэдоу был без сомнений гениальным пилотом. Об этом знали и говорили абсолютно все. Алекс слушал его с восхищением, и, кажется, начинал понимать, к чему Шэдоу завязал разговор.

— Вы хотите сказать….

— Хочу сказать, — Шэдоу перебил Василису, и она едва удержалась от того, чтобы нахмуриться, потому что терпеть не могла, когда ее перебивали, — что эта машина — не очень хороший инструмент в руках одаренного пилота.

Алекс чуть челюсть не обронил. Сам капитан Шэдоу назвал его одаренным пилотом? «В каком месте я одаренный, — думал Алекс со скепсисом по отношению к себе, — если мне банальное висение из-за волнения не может покориться?»

И только тут Алекс понял, что совершенно не волновался. Находясь в кабине, он был так же спокоен, как и во время ночных тренировок, но, по какой-то причине у него не получилось задержаться в висе.

— Механики сказали, что машина в полном порядке, господин капитан, — Василиса осмелилась возразить. — Все же, я думаю, кадет Хилтон не смог справиться с управлением. В очередной раз.

— Ну, не скажите, — капитан сцепил ладони за спиной. — Я видел, как кадет Хилтон тренировался по ночам. Конечно, из-за этого я должен буду провести с ним профилактическую беседу, — Шэдоу взглянул на Алекса, правда, совсем не враждебно, а с одобрением. — Не стоит без ведома руководства исчерпывать и без того ограниченный топливный ресурс нашей армии, но…. Он гениальный пилот, благодаря своей потрясающей исполнительности сумевший отточить навык висения до совершенства. Я это видел. Лично. И потому не стал препятствовать обучению, что полет этого юноши прекрасен.

Ну, как сказать, юноши. Алекс мог упереться лбом в нос Шэдоу, и смотрелся на его фоне не таким уже и юношей.

— Прекрасен, и безупречен, как игра опытного и известного пианиста, — заключил Шэдоу. — Конечно, для вас, как для экзаменатора, моих слов будет недостаточно. Если угодно…. — Шэдоу вспомнил, как Алекс держал аэролет в висе, и смог вообразить линии колебательных траекторий. Траектории ночных тренировок ему казались прекрасными. Он знал, что Алекс отлично чувствовал машину, двигая ее плавно и гармонично, но вот в связке с этим аэролетом такой красоты и гармонии не было. Шэдоу чувствовал, что руке Алекса мешала не неопытность, а механическое вмешательство. — Я не силен в аэростроении и устройстве аэролетов. Мой уровень знаний такой же, как у всех остальных. У меня очень сильно развито чувство красоты, как у опытного музыканта. И я могу сказать, что в умениях Алекса красота есть, как и в движениях исправной, — Шэдоу подчеркнул слово «исправной» короткой паузой, — машины. В движениях этой машины красоты нет. И на этом основании я могу сказать, что в ней имеется неполадка, мешающая Алексу порадовать глаз исключительными летными навыками. Он не так талантлив, как Айрис, например, которая почти не уделяла времени тренировкам, но отлично справлялась с аэролетом, но достаточно упорен, чтобы достичь ее уровня с помощью титанических усилий, которые он прикладывал.

— Я все понимаю, господин капитан, но осмелюсь напомнить, что экзаменатор, все же, я, — Василиса осмелела, понимая, что капитан, в данном случае, не мог сильно повлиять на ход экзамена. — И я не могу пойти против регламента принятия кадетов в регулярные ряды ВВС Дираксиса. Речь идет о человеческих жизнях, в том числе и о жизни самого Хилтона. Я должна в рапорте указать, что внештатно предоставила попытку на пересдачу из-за вашего чувства прекрасного?