Пять похищенных монахов. Приключения Васи Куролесова

— Где индюки — тут и голуби, — оживился Крендель.

Но голубей нигде не было видно. Парень лет десяти принес продать кошку. Кошка была пятнистая, будто корова.

— Почем? — спросил Крендель.

— Три рубля… а вправду купишь, за рубль отдам.

— Чего ты ее продаешь-то?

— Царапается, дьявол.

Кошка сидела за пазухой спокойно, прикрыв хитрые кармановские глаза, и при народе царапаться не решалась.

— Кожаного знаешь, который голубей стрижет? — спросил Крендель.

— Голубей? На кой же их стричь?

— Да ты сам-то кармановский? Не слыхал, что у вас голубей обстригают?

— Не слыхал.

— С такими знаниями тебе кошку сроду не продать, — сказал Крендель, и мы стали проталкиваться к другой башне, у которой прямо на крыше росла береза.

Здесь под монастырской стеной на клеенках, на тряпках, просто на земле грудами лежали дверные ручки, скобы, подсвечники, шпингалеты, рубанки, напильники. Сидя на корточках, покупатели рылись в железном хламе, а продавцы стояли поодаль. Чуть не у каждого продавца на груди висело ржавое ожерелье, составленное из английских, амбарных, секретных, сарайных, бородатых и трехбородых ключей. На ключи было много покупателей, их брали десятками.

Здесь же стоял человек, который продавал ошейники. На каждую его руку, от запястья до плеча, были нанизаны самые разные ошейники — мягкие кожаные, строгие железные, фигурные, составленные из латунных колец, на которые можно навешивать собачьи медали.

Для приманки покупателей он надел себе на шею лучший, мельхиоровый ошейник, на котором было выгравировано:

ЧЕМПИОН ПОРОДЫ.

— А вот — грабли! — сказал кто-то позади нас.

Я оглянулся и вздрогнул.

Перед нами стоял гражданин Никифоров, а вокруг него будто из-под земли вырастал лес граблей.

Гражданин Никифоров стукнул об землю граблями и сказал мне прямо в глаза:

— И дед и отец мой были хлеборобами! Понял?

Чтение мыслей на небольшом расстоянии

Понять это было невозможно.

Казалось невероятным: откуда взялся гражданин Никифоров на Кармановском рынке? Как, где, когда вчерашние грабли успели размножиться?!

Крендель поголубел от изумления.

В голове его, как змеи, зашевелились подозрительные мысли. Как же так, вчера бродил по нашему переулку, а сегодня вдруг в Карманове. Получается какая-то странная связь. В чем дело?

И гражданина Никифорова такая связь, как видно, изумила. Вчера еще он видел нас в переулке, а сегодня вдруг — в Карманове.

Крендель и гражданин застыли, глядя друг другу в глаза.

Вдруг над головой моей пронесся тревожный шквал, шевельнул волосы и обрушился на гражданина Никифорова. Этот шквал был не что иное, как мысли Кренделя.

«Что такое? Как же так? Вчера — в переулке, а сегодня — в Карманове!» — стремительно мыслил Крендель.

Шквал был отброшен встречным ураганом.

«Как же так! — думал Никифоров. — Вчера — в переулке, а сегодня — в Карманове!»

И тут над головой моей со свистом полетели самые разные мысли — мысли Кренделя и гражданина Никифорова. Они скрещивались, как шпаги.

«Вчера…» — думал Крендель.

«…в переулке…» — парировал Никифоров.

«А сегодня…» — думал Крендель.

«…в Карманове!» — мысленно кричал Никифоров.

«Грабли! Грабли! При чем здесь грабли?»

Некоторое время мысли Кренделя топтались на граблях, но вдруг напали на новую жилу.

«Грабли — для отвода глаз! Он связан с Кожаным!»

«Слежка!» — в ту же секунду мелькнуло в голове гражданина.

Несколько мгновений мысли Кренделя и гражданина бушевали вовсю. Они вливались в мою голову, как мутные потоки в озеро.

«Грабли!» — гремело с одной стороны.

«Слежка!» — бурлило с другой.

Голова моя трещала от напора чужих мыслей. Но вот мне немного полегчало — думы противников поуспокоились.

«Ерунда, — думал, наконец, Никифоров. — Откуда они знают? Я чист, как голубь. Все — суета».

«Спокойно, Кренделюша, спокойно, — успокаивал себя Крендель. — При чем здесь Кожаный? Надо понаблюдать».

Успокоившись, гражданин Никифоров решил оформить кое-какие мысли словами.

— Вы что тут делаете? — спросил он.

— А вы?

— И дед и отец мой были хлеборобами! — пояснил гражданин Никифоров. — А я грабли строю… для нужд сельского хозяйства.

— А мы так… — сказал Крендель. — Тоже для нужд… интересуемся…

— Не мною ли? — намекнул гражданин.

— Да нет, мы для нужд… насчет парикмахерской…

— Насчет парикмахерской ничем помочь не могу, — твердо сказал гражданин Никифоров. — Моя специальность — грабли… Гражданочка, гражданочка! — закричал он, отворотясь. — Купите грабельки! Сами согребают, сами разгребают. Преполезный прибор!

— Что-то уж больно длинные, — сомневалась гражданочка, приглядываясь к граблям. — И крепкие ли зубья?

— У этих граблей зубья крепче, чем у крокодила, — пояснял Никифоров. — Изготовлены из лучших пород березовой древесины. Хоть землю греби, хоть опавший лист.

Когда она отошла, Крендель спросил:

— А вы не знаете, как нам найти Кожаного?

— Да вон он стоит, — сказал Никифоров, отмахиваясь. — Вон он стоит, Кожаный. В кожаном пальто.

Кожаный

Человек, на которого указывал Никифоров, стоял к нам спиной. В этой слегка сутулой, длинной и узкой спине чудилось что-то парикмахерское.