Пять правил

Они прекрасны во всем, кажутся идеальными. Один взгляд — и ты знаешь, что они могут принести тебе такое наслаждение, на которое многие мужчины просто не способны, и именно поэтому они настолько опасны. Некоторые вещи очень заманчивы, и ты сделаешь все ради дозы, не важно, как дорого это тебе может стоить. Я смотрю, как ее взгляд перескакивает на меня, и ее щеки краснеют, ведь ее застали за разглядыванием. Я знаю, что ей, наверняка, интересно, что я делаю с ними, и я сама все еще задаю себе этот вопрос пару раз в день. Я хочу их, желаю их, нуждаюсь в них, и, если честно, разве я чем-то лучше наркомана, за убийством которого мне пришлось вчера наблюдать? Я делаю все это ради дозы — одного мгновения блаженного забытья.

Дверь со звоном открывается, и мы выходим из лифта. Блэр нервно одергивает халат.

— В каждой палате были повешены новые плазмы, — начинает она отчет.

— И игровые консоли? — спрашивает Тобиас.

— Да.

Мы идем вдоль коридора, проходя мимо каталок, инвалидных кресел и капельниц. Докторов и медсестер.

— Также в палаты были поставлены новые кресла.

— Очень хорошо, — произносит Тобиас, бросив взгляд на часы.

Престон похлопывает рукой по моей и сжимает ее. Я поднимаю на него глаза и вижу, что он улыбается. Я чувствую себя погруженной в водоворот каких-то событий, который затягивает меня словно в черную дыру, потому что пока ничего из происходящего не имеет смысла, но я боюсь, что скоро все обретет значение.

Блэр останавливается и проводит бейджиком по сканеру. Раздается звон, и механизм приходит в действие, открывая двери. Девушка сразу же указывает на чистейшую стальную раковину.

— Помойте руки, — обращается она к нам, открывая дверцу углового шкафчика у стены, и доставая бледно-желтые халаты, маски и перчатки. После того как мы заканчиваем, она протягивает нам спецодежду, и мы надеваем ее. Мое сердцебиение медленно набирает скорость. Мне хочется спросить, зачем все это, но я не могу.

— Никто из вас не болеет? — спрашивает Блэр.

Я качаю головой, а затем девушка нажимает на кнопку на стене, и еще одни двери открываются, на этот раз ведущие в коридор с палатами. По стенам развешаны картины с изображением животных и принцесс, супергероев и волшебников. Мы поворачиваем у поста медсестры, и я вижу маленького мальчика в инвалидной коляске. Без волос, клубок трубок свисает с его капельницы.

Тобиас подходит к нему и приседает рядом.

— Волосы начинают отрастать. Я уже вижу ёжик, — он улыбается. — Думаю, тебе стоит отрастить ирокез.

Мне очень сложно держать рот закрытым от разворачивающегося передо мной представления. Кто этот человек? Это не тот мужчина, с которым я провела последние пять дней.

Маленький мальчик искренне улыбается ему.

— Спасибо вам за игру, мистер Тобиас.

— Пожалуйста. — Я сосредотачиваю внимание на мальчике. Ему не больше десяти, но он выглядит таким хрупким: сквозь бледную кожу с легкостью видны голубые вены.

Тобиас прочищает горло, вставая и продолжая свой путь вдоль коридора.

— Библиотека, ее уже отремонтировали?

— Еще в процессе. Они планируют открыть ее на следующей неделе, вывдвоем будете перерезать ленту на открытии, — Блэр останавливается и толкает дверь в пустую комнату. — Это единственная свободная комната, которая у нас сейчас есть.

Тобиас опускает подбородок к груди.

— Итак, — она обводит рукой комнату, — вы можете все видеть своими глазами. Новые плазмы, игровые консоли, кресла…

Престон отпускает мою руку и обходит комнату вместе с Тобиасом, внимательно осматривая ее.

— Хорошо выглядит, — заключает Тобиас с очаровательной улыбкой.

— Спасибо, Блэр, — благодарит Престон, взяв ее за руку и пожав.

— Я сделаю свою привычную остановку, а затем мы уйдем, — говорит Тобиас.

Девушка кивает и выходит из комнаты. Дверь за ней закрывается, и внезапно на меня накатывает страх, беспокойство, неловкость, потому что я совершенно не знаю, что будет дальше, а моя жизнь на данный момент состоит только лишь из постоянных переживаний.

— Здесь есть кое-кто, с кем бы я хотел встретиться, ягненок, — Тобиас направляется к двери и выходит в холл. Мы с Престоном следуем за ним в сторону последней палаты справа. Тобиас стучит в дверь, прежде чем медленно ее приоткрыть.

— Томас? — шепчет он.

— Заходите, — доносится женский голос из комнаты. Тобиас бросает на нас взгляд, прежде чем полностью открыть дверь.

В моей груди все сжимается, когда мой взгляд падает на мальчика, лежащего в кровати. Он выглядит таким маленьким, таким хрупким. Дыхательная трубка подведена к его носу. Его лицо измождено худобой, щеки впали, а кожа имеет желтоватый оттенок, как мне кажется, из-за желтухи. Я перевожу взгляд на мать, сидящую напротив окна. Под ее глазами темные круги. Она устало смотрит на Тобиаса, когда он подходит к ней и присаживается рядом.

— Как он? — шепотом спрашивает Тобиас, и неподдельное участие в его голосе почти убивает меня.

На глаза женщины набегают слезы, и она прикусывает губу, опуская взгляд на смятый платок, зажатый в пальцах.