Пять президентов

Кербер тогда странно посмотрел на Луизу и отвел глаза в сторону.

— Да, я, разумеется, шучу.

И они вернулись в город…

— Он был моим последним и единственным шансом в жизни, — тихо сказала Луиза Гарду.

В кабинете наступила тишина. Никто не двинулся с места. Гард закурил:

— Луиза, где папка с документами?

— Он всегда держал ее при себе. Скажите, — спросила вдруг Луиза, — его убил Чвиз? Во время свидания? Я хочу это знать.

— Нет, — ответил за Гарда Таратура. — Чвиз не был на свидании.

— Но вы нашли Чвиза?

— Вам надо отдохнуть, Луиза, — сказал Гард. — Вас проводят сейчас…

Ни с кем не прощаясь, Луиза медленно вышла из комнаты. Как только за нею и Таратурой закрылась дверь, Фред Честер наклонился к Гарду:

— Невероятная история! Ты понял, Дэвид, что никто из них, за исключением, пожалуй, Чвиза, не действовал предумышленно? Ведь ничего бы не случилось, если бы старик не вздумал «исчезнуть». Но стоило ему сделать свой первый шаг к исчезновению, как все вокруг оказались удивительно подготовленными к этому шагу! У меня такое впечатление, что они даже не выбирают дорог, по которым идут. Стоят на перекрестке и ожидают, какая дорога освободится, и стоит ей стать свободной, как они бросаются вперед, забыв обо всем на свете, кроме самих себя!

Не исчезни старик — произошло бы что-нибудь другое, но обязательно произошло бы! Страшный мир, в котором люди живут, держа руки на спусковых крючках пистолетов… Но, Дэвид, как в старой сказке: направо пойдешь — голову потеряешь, налево пойдешь — жизнь отдашь…

— Ты процитировал, старина, кусок из своей новой газетной статьи, — перебил Гард. — Только не вздумай ее публиковать. Тогда в конце твоей дороги тоже не будет рая.

В комнату вошел Таратура.

— Однако, — сказал Гард, — кто же все-таки убил Кербера?

— И у кого теперь папка с документами? — вставил Таратура.

— Надо искать среди тех, кто знал о мнимом свидании с Чвизом, — сказал Честер.

— Логично, старина, — подтвердил Гард. — Я вообще думаю, не пора ли тебе бросить журналистское перо и целиком перейти на службу в наше управление.

— Скорее ты станешь журналистом, — заявил Честер.

— Итак, о телеграмме знаешь ты, — Гард показал пальцем на Честера, — ты, — он ткнул рукой в Таратуру, — Луиза, затем я, — он приставил указательный палец к собственной груди, словно ствол пистолета, — и еще…

— Профессор Миллер? — чуть слышно сказал Таратура.

13. МИЛЛЕР, ОПЯТЬ ЭТОТ МИЛЛЕР!

Дорон умел молчать так, что людей, от него зависимых, прошибал пот. Редко кто мог спокойно выдержать его давящий, холодный взгляд.

Генерал слушал инспектора полиции молча.

Гард формально не подчинялся Дорону, и был он достаточно опытен, чтобы подавить волнение. Все же у него мелькнула тоскливая мыслишка, что именно так, в такие часы, люди и укорачивают себе жизнь. «А ведь я уже стар…» — вдруг ужаснулся он.

Впрочем, это никак не отразилось на речи инспектора.

— Таким образом, генерал, серьезное подозрение падает на Миллера. Катастрофа на шоссе вызвана «мерседесом», и хотя машин такой марки в городе много, машина Миллера входит в их число. Кроме того, он был единственным, кто еще знал о встрече с мнимым Чвизом. И если верно, что у него были веские мотивы завладеть документами, тогда его странные, противоречивые поступки получают четкое объяснение, как и убийство Кербера, которое дало ему в руки ускользнувшие материалы. Сколь ни огорчителен этот вариант и как бы неожиданным он ни казался, иного пока не видно, и я счел своим долгом доложить вам о нем.

Напрасно Гард ждал ответа. Молчание сгущалось, и Гард почти физически ощущал удушье. Он даже пошевелил шеей, чтобы избавиться от этого чувства.

— Так какие будут указания? — Гард наконец не выдержал гнетущего взгляда Дорона. — Слежку «вплотную» мы установили за Миллером еще вчера ночью, поэтому маловероятно, чтобы документы…

Инспектор осекся, заметив улыбку на лице Дорона. И вправду, это было жутковато. Вероятно, так могла улыбаться гранитная скала.

— Так вы говорите, что за Миллером установлена слежка? Забавно…

Еще продолжая улыбаться, Дорон надавил кнопку.

— Профессора Миллера ко мне! — бросил он в микрофон селектора.

У Гарда от этих слов сделалось на душе довольно кисло. Он поспешно перебирал в памяти: где и какую ошибку он допустил? Дорон с высоты своего роста и кресла, на котором он восседал, бесстрастно следил за инспектором.

Недоумение Гарда возросло, когда буквально через несколько секунд бесшумно отворилась дверь и в кабинет вошел подтянутый, свежевыбритый Миллер. Профессор суховато поздоровался с инспектором, поклонился Дорону и сел, повинуясь кивку генерала.

Дорон встал, неторопливо отпер стенной сейф, вынул оттуда пухлый портфель, любовно взвесил его и протянул Миллеру:

— Берите, профессор. Это документы.

Миллер вскочил на ноги, пораженный.

— Значит… — начал было он, но генерал прервал его на полуслове:

— Надеюсь, профессор, теперь работа двинется быстро?

Миллер уткнулся в папки и ничего не-ответил.

— Кстати, профессор, инспектор жаждет услышать, с какой целью вам вчера вечером потребовался ваш черный «мерседес».