Пять президентов

Через три минуты, наскоро одевшись. Гард вошёл в комнату к Дитриху. Сев в кресло напротив, он прикрыл глаза и произнёс:

— Так я вас слушаю, Дитрих.

— Я уже сказал, комиссар, — повторил Дитрих, — генерал…

— Он не мог прислать за мной хотя бы завтра днём?

— Вероятно, нет.

— Очень жаль, — сказал Гард. — Завтра днём я был бы отсюда очень далеко…

Дитрих не оценил шутки и серьёзно сказал:

— Я думаю, Гард, мне пришлось бы ехать за вами даже на край света. Как я понял, вы так нужны Дорону, что мне ведено без вас не возвращаться.

Гард закурил предложенную Дитрихом сигарету и задумался. Было похоже на то, что отпуск повисает на волоске: от Дорона пока ещё никто не получал пятиминутных заданий, если они не сводились к производству одиночного выстрела из-за угла.

— Хорошо, — сказал Гард. — Мне нужно переодеться. Моё управление не должно знать об этой встрече?

— Нет, — коротко ответил Дитрих.

— Отлично, — сказал Гард.

В спальне, где он переоделся, всё осталось нетронутым — ни раскрытая постель, ни пижама, небрежно брошенная на спинку стула, ни тёплые ночные тапочки, стоящие у кровати. Ко всему прочему Гард быстро написал на листке бумаги: «3:15 ночи. Дитрих от Дорона. Иду» — и сунул его под подушку. Когда имеешь дело с людьми типа Дорона, предосторожность необходима.

Ещё через минуту они молча шагали по тёмному городу. За всё время пути и даже тогда, когда Дитрих привёл Гарда в парк, открыл колодец, а затем провожал до самого бункера, комиссар не задал ни одного вопроса, прекрасно понимая, что с ответами всё равно придётся подождать до встречи с Дороном.

Генерал ждал их в бункере, стоя на середине крохотного кабинета, скопированного с того большого, в котором Гарду уже приходилось бывать.

— Я рад, — сказал Дорон, движением руки приглашая Гарда сесть в кресло. — Я рад. — Он помолчал, затем кивком отпустил Дитриха и неожиданно для Гарда сказал: — Я буду играть с вами в открытую. Это тоже манёвр, но я хочу одного: поймите, Гард, что откровенность с вами — моя единственно выигрышная тактика.

Затем он спокойно и неторопливо рассказал Гарду о всех событиях сегодняшнего дня, не утаив ни одной мелочи, даже того, что член Совета Саймак-младший кричал на него: «Не прикидывайтесь дурачком, генерал!» С невольным уважением Гард смотрел на Дорона, который ухитрился не терять достоинства и ума в такой опасный момент.

Когда генерал умолк, Гард сказал:

— Вам нужен Миллер?

— Да, — сказал Дорон.

— Его должен найти я?

— Да, — сказал Дорон.

— Вы понимаете, генерал, что это чрезвычайно трудно сделать?

— Я не беспокоил бы вас, комиссар, если бы думал, что это легко. Задача по плечу лишь талантливому человеку.

И Гард понял, что Дорон не льстит ему, что это не комплимент, а истинное убеждение генерала.

— Благодарю вас, — сказал Гард.

— Вы, конечно, понимаете, — продолжал Дорон, — что после вашего успеха я буду неоплатным должником…

— Задача не просто трудная, — как бы размышляя вслух, сказал Гард, — но и опасная.

— Знаю, — подтвердил Дорон. — И потому дело не в том миллионе кларков, которые вы получите. Они не окупят риска. Но согласитесь: более важной, интересной и ответственной операции у вас до сих пор не было.

— Что вы хотите сделать с Миллером? — спросил Гард.

— Надёжно спрятать. Эти учёные не умеют скрываться. День, ну, два его, может, и не найдут, а потом…

— Но Чвиз, генерал…

— Случайность. И потом, Чвиза я искал в тысячу раз менее усердно, чем теперь ищу Миллера.

— Допустим, я найду Миллера и вы его перепрячете. А потом?

— Я уверен, он поймёт, что нам нужно стать союзниками.

— Зачем?

— Затем, чтобы реальная власть в государстве оказалась в наших руках.

— Диктатура?

— Да. Но диктатура двоих.

— Вы уберёте Миллера, когда достигнете цели, генерал?

— Нет. Без него я бессилен.

— А если он откажется?

— Разумный человек отказаться не должен.

— Вы уверены, генерал, что Миллер именно такой?

— Надеюсь.

— Значит, я должен помочь вам сесть в седло?

— Да.

— И спасти?

— Да.

— Разрешите подумать?

— Конечно.

…Это крупная игра, в которой ничего не стоило сломать себе шею. Дорон откровенен, он умный человек и прекрасно понимает, что сейчас иначе говорить нельзя. Миллион кларков получить, конечно, можно, но что будет со страной потом? Предусмотреть, как поведёт себя Дорон, став диктатором, невозможно. Как поведёт себя Миллер — тоже. Это зависело от того, какой Миллер из тех двух остался. Судя по всему. Двойник, но всё может быть… С другой стороны, отказаться от его поисков сейчас уже невозможно: нет гарантии, что тогда удастся выбраться из этого убежища живым. Кроме того, судьба страны Гарду тоже не безразлична, а его вмешательство может привести к существенным коррективам плана Дорона.

— Генерал, — сказал Гард, — гарантировать успех, как вы понимаете, я не могу.

— Понимаю.

— Но Миллера я искать буду.

— Спасибо.

Дорон встал и пожал комиссару полиции руку. Потом вынул из кармана толстую пачку банкнотов:

— У вас будут расходы.

— Конечно.

Гард взял деньги:

— Сроки?

Дорон развёл руками:

— В идеале — час назад. — Дорон нашёл в себе силы улыбнуться.

И тут же бесшумно появился Дитрих.

13. ЗОЛОТАЯ КОРОНКА