Пять причин улыбнуться

— Вырвали. Спрашивается: зачем? И журнал этот был спрятан так, что я нашел его по чистой случайности. Ты же знаешь, я недели три его искал, все нигде не мог найти… — Алька кивнула. Пашка действительно три недели тщетно пытался отыскать этот журнал. — Журнал еще полбеды. — Пашка ткнул пальцем в камеру. — Она ж все пишет. Все, кто заходит в «Альбину», должны быть на кассетах… Так фигушки. Этой записи тоже нет. Я все перерыл. Есть за предыдущий день, есть за следующий. А за этот — нет, — развел руками Пашка. — А еще, — полушепотом продолжил Пашка, — в тех самых числах приезжал Виталь Гнатич. По-моему, я уже говорил тебе, как часто он здесь появляется… Кстати, приехал он не один, с той самой расфуфыренной теткой… Уж не знаю, кем она ему приходится… В общем, пошли они к Владе, просидели там битый час. Все о чем-то спорили. Это мне уже уборщица рассказывала. Видать, говорит, что-то серьезное вышло, если сам приехал и так долго сидел…

— Значит, говоришь, в этих числах… — задумчиво произнесла Алька. — А уборщица та все еще работает?

— Ох, Алька, не лезла бы ты в это, — предостерег ее Пашка. — Чует мое сердце, дело нечисто. Не знали мы ничего, было хорошо. Меньше знаешь…

— Крепче спишь, — закончила за него Алька. — Да слышала я. Скажи лучше, уборщица уволилась?

Пашка вздохнул, поняв, что Альку не переупрямить:

— Черт с тобой. Работает. Пошли, она как раз на втором полы моет…

Через полчаса Алька узнала, что человеком, из-за которого между троицей шел сыр-бор, был именно Павел Тимофеевич. Уборщица почти ничего не слышала. Только пару фраз и одну повторявшуюся фамилию. Вольский то, Вольский се. Она тогда подумала, что Вольский — какой-то набедокуривший сотрудник.

Недолго думая, она попросила Пашку передать Кобре, что ее сегодня не будет, и рванула к Сергею. Пашка только укоризненно покачал головой — он чувствовал, что в Алькину авантюру волей-неволей придется втянуться и ему. Он совершенно не мог отказать этой девушке, когда она просила о чем-то со своей обезоруживающей улыбкой.

Алькино сердце бешено забилось, едва она вошла в знакомый подъезд, окрашенный в тускло-зеленый цвет. Как ее встретит Сергей? Как он посмотрит на нее?

У самой двери она заробела и долго не могла нажать на кнопку звонка, но потом все-таки решилась. В конце концов, она пришла сюда не из-за себя, а ради Сергея, которому обещала помочь.

Дверь открылась, и Алька с трудом узнала в гладковыбритом, причесанном молодом человеке своего мрачного и хмурого хозяина.

— Сергей?

Он бросился к ней так, словно они не виделись уже несколько лет.

— Алька! Господи, ты вернулась… Я из Олега всю душу вытряс, где ты… А он молчит, как воды в рот набрал. Расстались, говорит, знать ничего не знаю. Если захочет, сама тебя найдет…

— Ты рассказал Олегу? — удивилась Алька. Она не ожидала от Сергея такой прыти.

— Ну да. Все равно ты с ним рассталась…

— А он?

— Нормально. Удивился, конечно, но пережил… Пришлось мне тебя самому искать. И я нашел. Правда, поздно. Ты сама пришла… Еще несколько секунд, и мы бы разминулись. Я искал бы тебя в твоей квартире, а ты меня — здесь…

Альку накрыло радостью, как волной. И самое восхитительное, она видела — Сергей чувствует то же самое. Он говорил, говорил много, как никогда. И за этим словопадом крылись волнение и радость. Радость от того, что он снова ее увидел.

Но Алька не собиралась уступать так просто, Она сделает то, зачем пришла, а дальше… А дальше — поглядит на поведение этого нового Сергея…

— Сбежала, хоть бы слово сказала, — продолжал тараторить Сергей, затаскивая Альку в квартиру. — Надо полагать, ты думала, мне будет легко?

Он еще и отчитывает… Алька хотела возмутиться, но снова вспомнила, зачем пришла. Неожиданная радость, с которой ее встретил Сергей, совсем задурила ей голову.

— Твой отец, — быстро начала она, не дав Сергею высказать все, что он думает, — был в «Альбине». Мне Пашка сказал, охранник. В журнале, где отмечают посещения, нет одного листа. И сам журнал был спрятан так, что фиг найдешь. Кассета с записью посетителей выброшена. И еще… в тех числах, когда делались записи на пропавшем листе, в агентство приезжал директор с какой-то дамой. Они долго сидели у моей начальницы и о чем-то спорили, упоминая фамилию Вольский.

— Вот, значит, как… — Сергей с минуту задумчиво смотрел куда-то сквозь Альку, а потом подошел к вешалке и схватил пальто.

— Ты куда? — испуганно спросила Алька.

— В «Альбину». А ты мне дорогу покажешь.

— Даже не думай. Это глупо. Тебе все равно ничего не скажут.

— А что ты предлагаешь?! — взвился Сергей. — Сидеть здесь и гадать на кофейной гуще, что там делал мой отец? Я, знаешь ли, уже не сомневаюсь, что смерть отца и твое агентство связаны одной ниточкой. Факт. Скажу даже больше: сейчас я почти уверен в том, что «Альбина» причастна к его смерти. И ты предлагаешь мне сидеть здесь?!

— Нет, — покачала головой Алька. — Не предлагаю. Мы поедем в «Альбину», но позже. А сейчас я позвоню Пашке и узнаю, что он делает вечером.

— Какому еще Пашке? — нахмурился Сергей. Неужели за это время у Альки появился еще один ухажер?

— Охраннику.