Пять причин улыбнуться

Жилье тут стоит жутко дорого. И цены растут каждый день, как тесто для пирога. Как будто кто-то замешивает их и накрывает тряпкой. А они растут. Уж не знаю, смогу ли я чего-нибудь снять. Даже если на работе все пойдет хорошо…

Блин, про работу-то я сказать забыла. Опять же мне повезло. Меня взяли курьером в агентство «Альбина». Сергей говорит, курьерам не платят столько бабок. На эти деньги в Сосновке можно жить, не грея себе голову, месяца три. Но Москва — не Сосновка. Здесь цены о-го-го какие. Так что мне придется хорошо постараться, чтобы скопить на съем. Работа, в общем, не пыльная. Бумажки вожу, на звонки отвечаю. И все-таки что-то мне в этой «Альбине» не нравится. Секреты у них какие-то… Но я не высовываюсь — пусть мне мои денежки заплатят. А там поглядим…

А еще насчет моей цели… Уж не знаю, смогу ли я найти здесь мужа. Сергей говорит, для этого надо быть совсем другой. Расфуфыренной, уверенной в себе… Да уж, далеко мне до тех красоток, которые выпрыгивают из авто в роскошных шубках и дорогих сапожках. Видела бы ты их, Маришка! Но я не унываю. Ну не будет мужа, и хрен с ним. Сначала сама как-нибудь устроюсь, а там поглядим…

По тебе соскучилась — сил нет. Может, ты бросишь своего лоботряса Кольку и приедешь ко мне? Снимем комнату на двоих, а потом, может, и квартиру?

Ну пока, Маришка. Целую тебя. Пожелай мне удачи. И подумай над тем, что я написала.

Твоя Алька».

Возвращалась Алька поздно и уставшая. Настроение было не очень. Кобра весь день ползала по офису и шипела на всех — на курьеров и на менеджеров. У нее явно что-то не клеилось в личной жизни, и Алька ей даже посочувствовала. Может, муж у нее такой же, как Санька… Тогда чему удивляться, что Кобра так и брызжет ядом? — утешала себя Алька.

Она купила в супермаркете полкило сосисок, но так и не донесла их до дома. На нее голодным взглядом вытаращился тощий пес. Он сидел под крыльцом, понуро и жалобно изогнув шею. Альке стала невыносима мысль о том, что она придет и съест эти сосиски, а несчастный пес так и останется голодным. Скормив собаке все сосиски, Алька почувствовала облегчение, как если бы ее саму накормили вкусным ужином. Пес оказался благодарным созданием: он ткнулся в Алькину щеку холодным носом, выражая свою признательность. От этого ласкового прикосновения на душе у Альки немного потеплело. С ней так давно никто не был ласков… Пожалуй, только эта случайная собака захотела проявить к ней капельку внимания. Да и та — небескорыстно…

Сосиски были съедены, а готовить Альке не хотелось. Сергей, в кои-то веки уехавший из дома, сообщил, что вернется поздно. Нельзя сказать, что это расстроило Альку. Наоборот, она даже обрадовалась возможности побыть одной. Вспомнив, что на углу находится соблазнительная забегаловка, в которой ей всегда хотелось поесть, Алька определилась с ужином.

«Ложка в картошке» — так именовал себя ларек, выкрашенный в ярко-салатовый цвет, — поразил Альку неприветливостью продавцов. Две пухлые тетки в салатовых шапочках смотрели на Альку так, словно она заняла у них сто рублей, да так и не вернула.

— Ну что вам? — раздраженно пробормотала одна из теток, которую Алькин голосок оторвал от разговора по мобильнику. — Заказывайте уже…

— Щас, — испуганно пробормотала Алька, — выберу…

— Сначала выбирайте, а потом подходите, — высокомерно заявила вторая. Тройной подбородок, плавно перетекавший в рыхлую шею, смешно подпрыгнул.

Алька не удержалась и улыбнулась.

— Чего вы улыбаетесь? — возмутилась продавщица, и ее подбородки снова заколыхались.

— Просто так. — Алька сдержала улыбку и принялась разглядывать меню. Картошка стоила тридцать пять рублей, а наполнители — салаты, которыми ее заправляли, — по пятнадцать. У Альки глаза на лоб полезли. На эти деньги у них в Сосновке можно было купить мешок картофеля. Ничего себе цены! Да еще такое «гостеприимство»… Помявшись, Алька решила взять картошку с двумя салатами: брынзой с зеленью и подобием оливье.

Алька озвучила заказ и получила картошку: нечто рыхлое и желтое было обернуто фольгой, а внутри лежали две жалкие кучки — то, что в меню именовалось наполнителями. Сейчас бы Маришкину картошку… — с тоской подумала Алька. Запеченную в духовке и покрытую мягкой сырной корочкой… Она вдруг почувствовала, что злится. За что с нее взяли столько денег?! За это неаппетитное месиво, завернутое в фольгу?!

Решительно отставив пластиковый поддон с картошкой, Алька обратилась к салатовым шапочкам:

— Я не буду это есть. Верните мне деньги.

Шапочки опешили от Алькиной наглости. Первой нашлась тетка с тройным подбородком:

— Мы назад не принимаем.

— А я это не ем.

— Ваши проблемы.

— Верните деньги, а то пожалуюсь. Даете какую-то дрянь и думаете, что за нее заплатят?

— Вообще-то платят. И едят с удовольствием.

— Они либо картошку не ели, наверное…

— Знаете что, девушка… — Тройные подбородки воинственно затрепетали, но Алька не испугалась. Она решила стоять на своем до победного.

Однако назревавшую ссору прервал приятный голос, раздавшийся за ее спиной:

— Что, действительно так невкусно?