Пять разбитых сердец

Зверь наклонился к пленнику и впился острыми зубами ему в глотку, несчастный тихо застонал, но даже не попытался отстраниться. Обессиленный и истощенный, он смотрел невидящим взглядом куда-то вверх, в то время как по его серой коже текли алые струи крови. Адель попыталась использовать свою волшебную силу, но тяжелые браслеты на руках работали исправно, блокируя любую магию. Возможно, будь она не в таком ослабленном состоянии, что-то да получилось бы, но… не сейчас.

– Хватит! – выкрикнула Ада, не выдержав происходящего, и… сказала Трикки, что скрижаль находится у ведьмы в гостинице, взяв с него обещание, что он отпустит жертву.

Он и отпустил. Отстранился, вытер рукавом окровавленную морду и надел на руку раненого тонкий обруч – точную копию того, что красовался на запястье зверя. Когда металл полыхнул алым, зеленые глаза Некроса словно остекленели.

– Ты… ты убил его?!

– Отпустил, – поправил пленницу похититель. – Как ты и просила, сладкая. Он все равно мне больше не нужен. Я нашел себе другого мага, то есть фею. Мм… Люблю маленьких наивных девочек. – Зверь облизнулся. – Вас так легко провести. Тебя провел, – продолжал хвалиться уродец. – Ее провел. – Он кивнул в сторону лестницы, уходящей в темноту. – Иди сюда, милая! – крикнул громко, после чего едва слышно добавил: – И его проведу. Уже скоро…

Ада взглянула наверх и внутренне похолодела: по каменным ступеням медленно спускалась женщина. Лишь когда она полностью вышла из тени, фея смогла облегченно вздохнуть. Не Жозефина! Хорошо. А то с этого монстра сталось бы и ее на цепь посадить, чтобы заполучить скрижаль. Незнакомка оказалась девушкой со светлыми кудрявыми волосами холодного оттенка. Почти такими же, как у самой Адель. Глаза блондинки были закрыты. Она двигалась, словно во сне, плавно и чуть заторможенно.

– Хорошенькая, да? – Подсев поближе, Трикки ткнул фею в плечо когтистым пальцем, отчего она поморщилась и попыталась отодвинуться подальше. – На тебя похожа. А? Крестьянская дочка, в столицу на праздник приехала. Ее сразу и не хватятся. А когда хватятся, не найдут. Знаешь почему? – Черные глаза на покрытой шерстью физиономии искрились торжеством. Ада отрицательно мотнула головой и сделала очередную безуспешную попытку призвать свою магию. Боль и слабость отступили на задний план в сравнении с отвращением, которое она испытывала к похитителю. Он был мерзкий… и не только внешне. А еще этот оборотень знал про их появление в ОМУТТе. А значит… – Переодевайся, милая! – От командного возгласа зверя фея вздрогнула, а «спящая красавица» разделась, бесшумной походкой подошла к вещам (ее, Аделаиды, вещам!) и принялась медленно натягивать их на себя.

– Зачем? – выдохнула фея, посмотрев на Трикки.

– Как «зачем»? – захихикал он снова, и, как показалось девушке, на этот раз его смех был еще отвратительней. – Должен же твой женишок получить свою невесту.

– Но…

– Поверь, сладкая, Нир будет счастлив, когда я отдам ему эту куколку. Она ведь не простая… она с сюрпризом.

Когда похититель зашелся в очередном приступе скрипучего хохота, Адель сознательно дернула цепи, стремясь перекрыть эти звуки металлическим звоном. Отчаяние затопило ее душу, на глаза навернулись предательские слезы. Некрос, если это действительно он, мертв, крестьянка под действием сильных чар, а она, цветочная фея, дочь потомственных некромантов, не в состоянии воспользоваться ни светлым, ни темным даром. Да что там! Она даже рукой нормально пошевелить не в состоянии. От бессилия хотелось плакать, но, наступив на горло собственной слабости, Ада закрыла глаза и попыталась собраться с мыслями. Вот свалит эта смесь человека с болотным хомой… тогда она что-нибудь придумает. Обязательно придумает… Наверное.

Долго ждать не пришлось. Трикки спешил на важное свидание, которое, по его словам, должно было сделать его чуть ли не властелином времени и пространства. Прихватив с собой зачарованную крестьянку, он послал пленнице воздушный поцелуй и ушел, закрыв дверь на ключ.

Оставшись одна, Адель в бессильной злобе подергала руками, но оковы поддаваться не желали. Магия тоже продолжала бастовать, зато головная боль и слабость заметно усилились. Тяжело вздохнув, фея обреченно уставилась в пространство. Думать о мертвом соседе, чье место «кормильца» ей предстояло занять, девушке не хотелось. Размышлять о самом звере и ушедшей с ним бледной девице – тоже. А мысли о Нире и его встрече с монстром пугали даже больше, чем перспектива быть прикованной до конца жизни.