Пять шагов навстречу (СИ)

— Я не шучу, — спокойно сообщает Мэйсон, и то, что внутренности наполняются розовыми сердечками, раздражает ещё больше.

В горло заливают песок, чувствую каждую крошку, прилипающую к стенкам. Дело не в том, что он говорит это, а то, что делает сейчас. Мэйсон всегда отшучивался, говорил глупости и смешил. Но сейчас его шутки приобрели новый характер, а мне тяжело принимать комплимент, даже если он искренен. В любой другой момент, я бы взлетела к небесам, но в эту секунду считаю слова игрой, которую он собирается выиграть любым способом.

Склоняясь ниже, он расставляет ладони по обе стороны от моей головы и смотрит в глаза, тут же сжимается всё, даже пальцы на ногах. Тёплое дыхание опаляет лицо, а в нос ударяет гель для душа, которые объединившись с его обаянием, укрепляют силы в сотню раз. Я проиграю, если вступлю на тропу войны.

— Ты красивая, — повторяет он, заглядывая глубоко в душу. — Это не шутка. Я не играю. Я хочу сказать, что ты красивая. Самая красивая.

Закрываю глаза и издаю всхлип.

Конечно, я никогда не слышала от родителей или от посторонних подобные комментарии с неприятной стороны. Мне никогда не говорили, что я уродина, что какая-то несуразная или не такая, как нужно. Я всегда придерживалась точки зрения, в которой нет идеалов и стандартов красоты. Но это не мешало ловить себя на мысли, что всю жизнь я так и не встречала человека, который будет сильнее меня морально. Все они хлюпики, не способные сказать так, чтобы хотелось сделать. Не из-за страха, а из-за уважения. Прямо говоря, они были слабее. Стоило только посмотреть, как язык каждого закатывался в горло. Быть сильным на слово — также дёшево, как дышать воздухом. Какой толк от твоей крутости, если тебя заткнет девчонка? Все они казались жалкими. Им самим нужен мужчина рядом. И глупо скрывать то, что я находила и нахожу отпор Мэйсону. Но, в конечном счёте, я именно та, кто затыкается первой. Дело даже не доходит до крайне точки кипения, чтобы замолчать. Мне достаточно увидеть огонёк в его глазах, чтобы прикусить язык, потому что со вспышкой пламя, наши отношения превратятся в груду пепла. Он ясно дал понять, что не будет церемониться ещё тогда, когда я впервые увидела его в раздевалке. Ударив правдой в лицо, он смылся, оставляя меня пялиться на дверь с полным недоумением. Одно дело слышать комплименты от родителей, как будто данные слова уже в крови, но другое, когда говорит человек, который проникает под кожу лишь своей близостью.

— Что не так я сказал?

Отрицательно кручу головой и приоткрываю глаза, встречаясь с его обеспокоенным взглядом. Кладу ладонь на затылок и тяну к себе. Но Мэйсон противится, превратившись в несдвигаемый камень.

— Скажи, что не так.

— Всё в порядке, — говорю я, поглаживая его шею.

— Что с твоей реакцией?

Поджимаю губы, после чего поднимаю уголки в полуулыбке.

— Ты никогда этого не говорил.

— Я говорю это каждый день, только в другой формулировке. Как только тебя увидел, сразу сказал.

— Тогда не считалось.

— Я не весил лапшу, пользуясь таким способом. Это уже скучно и банально. И ещё слишком просто.

— И когда ты говорил это последний раз?

— Маме считается? — улыбается Мэйсон.

— Смотря, что сказал.

— Что она охренительно готовит.

— Наверно, считается.

— И говорю тебе каждый день. Ты реально не слышишь?

Вздохнув, честно признаюсь, отрицательно покрутив головой.

— Ладно, буду говорить прямо.

Делаю новую попытку притянуть его к себе. На этот раз получается. Почти. Он снова застывает, но уже около моих губ. Стоит только приподнять голову, чтобы коснуться его губ и получить желаемый поцелуй.

— Ты самая красивая, — вновь говорит он, а следом накрывает мои губы своими.

Сжимаю его шею и талию руками и ногами, прижимаясь каждой клеточкой себя. Между нами не пролезет и листочек. По волшебству, слова повернули всё наоборот. В голове отсутствуют сексуальные картинки, хочется задушить его в нежных объятиях и ощутить каждую эмоцию, которая появилась на фоне любви. Мэйсон — моя отдельная и до сих пор непонятная часть души. Каждый раз, я гадаю, как у него получилось проникнуть слишком глубоко и зацепить так, что не отодрать ничем. В нём есть всё, что я ненавижу в людях, но одновременно с этим, есть всё, что люблю. Он — моё противоречие. Но, несмотря на всё, я забываюсь и утопаю в его глубине, пытаясь разгадать и изучить дно, на котором затаилась вся правда.

Губы Мэйсона спускаются к шее, а я, покрываясь мурашками, тут же вздрагиваю и распахиваю глаза. Обеспокоенный и растерянный взгляд карих глаз встречается с моим.

— Подарок, — талдычу я.

Брови парня хмурятся, а его лицо выражает скептицизм.

— Серьёзно?

— Это очень важно! Ты должен его открыть!

— Что за идиотская причина? В последнее время что-то происходит, и ты стала…

— Боже, там живое существо! — перебиваю, выдавая секрет, который хотела сохранить до самой последней минуты. Я расстроюсь, если он догадается и вообще, его желания поменялись. Вдруг Ди ошибся, и Мэйсон давно забыл. Страх незаметно подкрадывается, а моя некогда уверенность медленно тлеет на глазах.

Мэйсон лишь выгибает бровь.

— Живое?