Пять синхронных срезов (механизм разрушения). Книга первая

Этот Александр, назовём его так, был очень красивый юноша: плечистый, высокий ростом, блондин. С ребятами, которые приходили к нам спросить о чём-нибудь из химии, он спорился; со стороны почти незаметно. Например, брал листок бумаги в клеточку, карандашом рисовал в нём точку (это была цель) и спрашивал у Мирона, куда, по его мнению, прилетит наша ракета (!). Я тоже смотрю в листочек и думаю совершенно изумлённая: «Смотря какой масштаб!» Смотря сколько в одном сантиметре километров; я всё-таки у Валентины Фёдоровны училась! Но молчу, жду, что дальше прозвучит. Всем уже не до химии! Мирон послушно устанавливает умное серьёзное лицо, берёт из пальцев милиционера карандаш, долго водит по листочку, наконец несмело ставит почти незаметную точку в той же клеточке, примерно миллиметрах в четырёх от цели. Александр только этого и ждал, такой вопиющей ошибки; он торжественно и снисходительно указывает отточенным остриём карандаша на… точку же, делает её намного жирней. То есть наша ракета не рядом упадёт, как можно было такое подумать, а куда наведут. Разговор с химии сходит на американские и наши ракеты, как они летают.

Вика приходит от зубного врача и всё подробно рассказывает; медпункт в соседнем корпусе, мне бы тоже надо сходить, но я и боюсь, и жаль время тратить. Александр говорит нам торжественно: «Ни разу зубы не сверлил. И у девчонки ни разу не был. Каким родился – такой и есть!» Сокровище, ценный кадр, у нас в комнате сидит прямо напротив меня на кровати Таньки Миллер, прислонившись спиной к стене, пока она где-то ходит и не видит.

* * *

Первый экзамен – химия; решили пойти пораньше, зайти первыми, чтобы не участвовать там в толкотне среди незнакомых людей, не растерять понапрасну и раньше времени присутствия духа. Так и сделали. Я иду по улице Чугунные ворота и вдруг замечаю, что форма без пояска как бы болтается на мне: я забыла поясок. Но возвращаться – плохая примета; думаю, что ж, буду сегодня некрасивой, и спокойно иду дальше. Но я забыла взять на экзамен ручку; а кто же даст мне там свою ручку?! Я внушаю себе, что «минус на минус даёт только плюс, (почему так бывает – решать не берусь)», что плохая примета не сбудется, поскольку причин вернуться у меня теперь две. Бегом возвращаюсь в свою комнату, бегом обратно – догоняю упущенное время.

Вижу нескольких девочек, они так же, как и я, пришли на экзамен в школьной форме. Экзамен проходил в главном корпусе, на четвёртом этаже, в огромной аудитории без ярусов. (Я до сих пор не знаю, какая она – № 1 или № 3?) Невольно обратили внимание на абитуриента в военной форме – это был Володя Рудыка. Я храбро сдала свой экзаменационный лист самой первой – через 30 минут меня первой же и пригласили отвечать. Я не успела ещё всё, что нужно, вспомнить и осмыслить и сказала, что ещё не готова.

Рудыка потом сказал мне, что подумал, ну, всё, девчонка завалит экзамен… А разобраться, так он не о том совсем думал: я на экзамене по химии абсолютно никого не помню, только себя. По сторонам я не смотрела. Как и приснилось во сне, билет № 5, четыре вопроса: общая химия (кислоты!), неорганическая или органическая, окислилка, задача. Решила задачу, но не уравняла уравнение и это была моя единственная ошибка.

Когда мне на неё указали («…это же не органическая химия, вполне можно уравнять!»), я уравняла прямо на глазах у экзаменаторов: 2KClО3=3О2+2KCl. Нечего делать! Мне задали дополнительный вопрос: «У Вас в билете не было вопроса из органической химии. Скажите нам, пожалуйста, какие Вы знаете многоатомные спирты?» Я написала тут же формулу двухатомного спирта этиленгликоля и трёхатомного – глицерина; отвечала я легко и уверенно, я всё знала, мне даже понравилось экзамен сдавать. Незаметно вынув какой-то список и мельком взглянув на него, экзаменаторы попросили меня подождать у двери, пока они посовещаются.

Пригласили. 4.

Но выйти из главного корпуса оказалось не так просто – меня буквально решили затолкать обратно в холл. Кто?? Я даже сначала не поняла, что это за дурдом. Оказалось, родители поступающих: спрашивали у меня, какой билет мне достался; но им ничего абсолютно не удалось у меня выведать – я молча протолкалась и убежала. Если бы я вступила с ними в разговор, я растеряла бы наполовину свою победу, свою собранность и свою удачу. Они бы здорово меня подвампирили (я тогда и слова-то такого не знала). Их, этих родителей, не пускали в главный корпус; правильно и делали, а нас пропускали по экзаменационным листам!

Первым делом я пошла на почту и отправила домой телеграмму с единственным важным известием: своей оценкой. Я была довольна – всё шло по плану. Предстояло отдыхать остаток дня, но и этот отдых был ненастоящим: нужно было быстро вытряхнуть из головы химию, освободив место для биологии. Я, конечно, поехала для этого в центр.

* * *