Пять столетий тайной войны, Из истории секретной дипломатии и разведки

Однако главным заданием, полученным Джоном Ли, было убедить наиболее влиятельных людей среди эмигрантов просить прощения у Елизаветы и вернуться на родину. Разумеется, это все не могло прийтись по вкусу испанским властям, которые, по мнению самого Ли, были поставлены в известность о его усилиях женой того же доктора Стори. В октябре 1572 г. разведчик был схвачен, но успел в последний момент перед арестом уничтожить наиболее компрометирующие бумаги. В апреле 1573 г. Ли предстал перед судом, в качестве доказательства его шпионских занятий фигурировали копии писем к Берли. Английское правительство проявило на этот раз большое рвение, чтобы спасти своего агента, воспользовавшись благоприятным поворотом в отношениях с Испанией. Лейстер написал личное письмо герцогу Альбе, в результате чего Ли был освобожден. Дальнейшая судьба разведчика неизвестна - молчание архивов может означать, что Берли потерял интерес к своему агенту после его разоблачения. Не исключено, что в последующие годы Ли фигурировал в секретных бумагах под вымышленным именем.

Действия своей агентуры Берли дополнял установлением личной переписки с графом Уэстморлендом, лордом Генри Морли, Френсисом Энглфилдом, Томасом Копли, с помощью которой и отдельных услуг хитроумный министр Елизаветы пытался убедить своих корреспондентов, что он их лучший друг среди приближенных королевы.

Этим отнюдь не ограничивалась активность английской разведки. Восстановление внешне нормальных, если не дружественных, отношений с Испанией очень затрудняло связи Англии с голландцами. Были отозваны английские добровольцы, сражавшиеся на стороне гезов. Елизавета даже обещала, что, если Альба вышлет английских эмигрантов, она прикажет голландским "мятежникам" покинуть Англию. Королева неоднократно предлагала свое посредничество с целью добиться прекращения вооруженной борьбы в Нидерландах, соглашаясь на восстановление там власти Филиппа II при условии признания им старинных вольностей этой страны. Аналогичное посредничество германского императора привело к созыву конференции в Бреда (март 1575 г.), которая окончилась неудачей и вряд ли могла завершиться иначе, а от английских услуг испанские власти вообще вежливо отказались. Война продолжалась, и положение повстанцев, казалось, становилось критическим. Поэтому в случае отказа Елизаветы от помощи восставшим возникла почти в равной степени неприятная для Англии перспектива - либо установление абсолютной власти Филиппа II над всеми Нидерландами, либо призыв голландцами на помощь французов.

Между тем поддерживать контакты с гезами через обычные дипломатические каналы было сложно - английский посол при испанском наместнике Томас Вильсон сообщал Берли, что постоянно находится под "бдительным оком" Рекесенса.

Оставались поэтому только методы тайной дипломатии и секретной службы. Еще не были поставлены подписи под Нимвегенским соглашением, как в Голландии появился подвижник католической веры Уильям Герли, сменивший пост тюремного провокатора на должность тайного дипломатического агента. В мае 1575 г. Герли вернулся с письмом Вильгельма Оранского к лорду Берли, содержавшим просьбу о финансовой помощи. Одним из активных агентов Берли в лагере повстанцев в 1574 г. был некий капитан Честер, который ранее командовал группой английских волонтеров.

В конце января 1576 г. в Лондон прибыл посол Рекесенса де Шампаньи, губернатор Антверпена. Его целью было настоять на прекращении помощи голландцам. Шампаньи вел долгие переговоры с Берли, каждый раз меняя мнение о намерениях Англии. Посла приняла сама королева, неожиданно разразившаяся тирадой против голландских кальвинистов, стремившихся упразднить монархию, и добавившая, что Филипп II - старый друг и что она не забыла его заступничество за нее во время правления королевы Марии. После этой аудиенции Шампаньи уже не знал, что думать, - это, видимо, и было целью его царственной собеседницы. В марте он уехал с пустыми руками.

Голландским представителям в Лондоне не устраивали роскошных приемов, лорд Берли вообще не имел с ними никаких дел. Голландцы вели беседы с неким Уильямом Герли, и это уж их дело было - воспринимать или нет советы, подаваемые столь красноречивым джентльменом. С другой стороны, кто мог воспретить Уильяму Герли писать об этих встречах своему старому благодетелю лорду Берли? Справедливости ради стоит заметить, что и голландцы не сумели добиться твердых обещаний о помощи вследствие нерешительности, которая обычно в таких случаях охватывала Елизавету. (Впрочем, по сведениям испанских дипломатов, в эти месяцы не прекращалось отплытие из английских портов кораблей, груженных вооружением и амуницией для голландских повстанцев.)

Последующие два-три года были временем крупных неудач испанцев в Нидерландах, и у Англии исчезла необходимость скрывать свои отношения с Вильгельмом Оранским. Однако установление дипломатических контактов, разумеется, не прекратило деятельности разведки.