Пять столетий тайной войны

Отрицание авторства актера Шекспира порождалось различными причинами. Очень нередко это было стремление отрицать возможность того, что гениальные шекспировские творения принадлежат перу выходца из народа, и приписать их одному из представителей правящих верхов. Часто играли немалую роль и погоня за сенсацией, и желание предложить новое эффектное решение вековой загадки. А порой были здесь и искренняя любовь к великим творениям английского гения (недаром работы ряда противников авторства актера Вильяма Шекспира немало способствовали изучению шекспировских сочинений), и протест против того образа довольного собой, благонамеренного и чинного стратфордского обывателя, который на основе немногих биографических черт рисовало западное литературоведение.

«Кандидатов в Шекспиры» было выдвинуто немало. В XIX в. среди них главное место принадлежало выдающемуся современнику Шекспира, философу и государственному деятелю Френсису Бэкону. Потом в число претендентов был зачислен граф Ретленд (эта гипотеза приобрела в 20-е годы некоторое распространение и у нас). Позднее Ретленда сменили графы Дерби и Оксфорд, сохраняющие роль главных претендентов вплоть до наших дней. В Англии и США существуют специальные научные общества, имеющие единственную цель — обосновывать «права» избранного ими кандидата-Бэкона, Оксфорда и др. Количество претендентов все возрастает, в их число попала даже жена Шекспира.

Или расскажем еще об одном кандидате — женского пола…

Ничто из того, что нам известно о Шекспире, не заставляет предполагать, что он был каким-то таинственным, скрытным человеком, любящим держаться на расстоянии от друзей. Совсем напротив, современники отмечали его природную любезность, обходительность и прямой нрав, и, видимо, он прошел свой жизненный путь достойно и открыто, сохраняя привязанность к своим собратьям по актерскому ремеслу, не тревожимый муками неудовлетворенного честолюбия. «Поэтому особенной иронией судьбы было то, — справедливо замечает один из новейших биографов Шекспира Кеннел, — что непроницаемая завеса скрыла столь многие стороны его жизни и труда и что там, где он ближе всего подходит к сознательному самовыражению, результат, которого он достигает, ныне кажется наиболее покрытым тайной». Речь идет о знаменитых сонетах, загадку которых пытались разгадать многие сотни, если уже не тысячи, терпеливых, добросовестных исследователей. Когда написаны были эти «сладкозвучные», как писал один современник, сонеты, кто вдохновил поэта на их создание, о ком говорится в них? Большинство серьезных шекспироведов пришли к выводу, что по крайней мере часть сонетов связана с покровителем Шекспира молодым блестящим аристократом Генри Рисли, графом Саутгемптоном. Но такой, как и любой другой, ответ является только гипотезой. Этим широко пользуются антистратфордианцы — под этим именем объединяют всех противников авторства Шекспира из Стратфорда. Они постоянно превращают поэтические иносказания в намеки на обстоятельства жизни своего кандидата на трон короля драматургов.

Вторая строфа 107-го шекспировского сонета гласит:

Свое затменье смертная луна
Пережила назло пророкам лживым.
Надежда вновь на трон возведена,
И долгий мир сулит расцвет оливам.

Еще в XIX в. некоторые шекспироведы увидели в этих строках намек на поражение испанской Непобедимой армады. И вот почему. Современник Шекспира Петручио Убальдино в «Трактате об испанском флоте» (1588 г.) писал: «Боевой строй их[8] флота напоминал полумесяц». Рога «луны» были обращены к английскому берегу — командование армады надеялось поймать в образовавшийся полукруг и истребить вражеские корабли. Авторитетный биограф Шекспиpa Лесли Хотсон присоединился в 1949 г. к мнению, что сонет 107 упоминает о разгроме армады. Хотсон склонен считать, что есть еще два сонета (123 и 124), содержащие отклик на события конца 80-х годов. Так, в сонете 123 можно прочесть:

Те пирамиды, что возведены Тобою вновь…

Быть может, здесь имеется в виду реставрация по приказу папы Сикса V четырех египетских обелисков в 1586—1589 гг. В переводе С. Маршака, в котором даются все приводимые цитаты, первая строфа сонета 124 передана так:

О будь моя любовь — дитя удачи,
Дочь времени, рожденная без прав, —
Судьба могла бы место ей назначить
В своем венке иль в куче сорных трав.

Однако оригинал допускает и другое толкование. Речь может идти о «пасынке судьбы.., ненавистном для его Времени». Хотсон склонен видеть здесь намек на французского короля Генриха III, ставшего ненавистным для парижан, особенно после того, как в конце 1588 г. он приказал заколоть герцога Гиза, и погибшего менее чем через год от кинжала Жака Клемана. Подтверждение этой догадки Хотсон хотел бы видеть и во второй строфе сонета, где поэт говорит про свою любовь: