Пять ступеней до Луны (СИ)

Замерев у порога, Гермиона различала свет мигающей гирлянды с их ели через узкую щель. Ей сделалось не по себе даже от того факта, что она поставила рождественское дерево без его согласия. Как она вела себя с ним? Наверняка он откровенно над ней насмехался, над своей причудливой напарницей с Гриффиндора.

Какая же я дура…

Гермиона запустила пальцы в копну влажных от снега волос, стараясь привести дыхание в норму. Снег замедлился за окном, и из-за туч выглянула любопытствующая луна. Заколки посыпались на пол, локоны опустились на плечи. Гермиона то хмурилась, то настороженно смотрела на дубовую дверь, закусывая губу.

Он ведь почти поцеловал ее, не это ли главное? В памяти пронеслись все его глубокие взгляды, направленные в ее сторону, усмешки и искреннее веселье, мягкие касания и беззлобные ворчания. Что, если… Что, если он тоже что-то испытывал к ней, иначе бы тогда на башне не потянулся, прижимаясь лбом. Он бы не поступил так с ней, не играл бы так нагло ее эмоциями, словно цирковой жонглер. Не тот Малфой, что прошел с ней плечом к плечу последний год войны, не тот, что вставал с ней рядом на площади Гриммо и молча курил, пока она проливала последнюю слезу по погибшему.

Гермиона тяжело сглотнула, смотря на луну, что притягивала внимание своим теплым светом. Пять ступеней. Не в ее принципах было оглядываться назад, стоя на четвертой, поэтому она дернула за ручку, шагнув к толстой двери.

Ее зрачки расширились в испуге, когда она врезалась в мужскую грудь, а широкие ладони придержали за спину, не позволяя завалиться назад от столкновения.

— Куда ты? — его осипший голос прозвучал где-то над ее макушкой.

— К тебе.

Ни треска поленьев, ни завываний ветра, лишь тишина и ленивое мигание разноцветных лампочек на пушистых ветках ели.

— А я к тебе.

Гермиона резко толкнула его в грудь, запрокидывая голову и хмуро вглядываясь в расслабленное лицо.

— Это что на тебе? — она ткнула пальцем в чересчур радостного снеговика, сидящего на улыбающемся олене.

Он кашлянул, убирая руки в карманы черных брюк.

— Свитер. Теплый, кстати. Очень. Даже жаркий, я бы сказал.

— Ясно, — вымолвила Гермиона, поджимая губы и ежась от вновь наступившей тишины.

По щекам разливался жар, и ей вдруг захотелось спрятать лицо в ладонях, как она бы и поступила, если бы не заметила порозовевших скул Малфоя, которые сделались такими точно не из-за теплой одежды. В гостиной было холодно, и Драко краснел не от температуры. Все дело заключалось в ней — теперь она отчетливо это осознавала, видя его в этом дурацком свитере с дурацким рисунком.

— Помнишь, ты говорил о возможности влюбиться в тебя?

Малфой сжал челюсти, но кивнул, выдерживая долгий взгляд.

— Так вот, я уже. И мне кажется, довольно давно. Ты наверняка подумаешь, что я пьяна и несу бред, потому что ты то… — продолжение фразы она промычала ему в ладонь, накрывшую ей рот. Ее зрачки расширились, и она недоуменно свела брови, многозначительно всматриваясь в его серые глаза, в которых темнело серебро.

— Грейнджер, ты же не думаешь, что я просто так надел этот ужас? — Малфой дернул уголком губ, смахивая челку с лица. — И проблема в том, что… А может, это и вовсе не проблема, а данность, — Драко потер шею, на мгновение хмуря темные брови. — Я надену что угодно и соглашусь на все из-за тебя. Хочешь превратить нашу гостиную в ярмарку? Давай купим еще больше гирлянд, принесем ель повыше и попышнее, — он обвел руками комнату. — Хочешь, чтобы я смотрелся как идиот в этом свитере и чтобы на меня больше не взглянул ни один адекватный человек из-за того, что на мне? Значит я буду его носить, — Малфой оперся на дверной косяк, и в его радужках плескалась обреченность, омываемая облегчением. — Понимаешь? Я проиграл. Тебе. Во всем. Но самое смешное в этом всем, что мне это нравится, лишь бы ты продолжала просто быть. Со мной рядом. Спорить и нести ерунду, а потом смеяться и смотреть на меня лукаво из-под опущенных ресниц.

Он склонился к ней, все еще придерживаясь пальцами за косяк, а его губы почти коснулись ее носа, пока Гермиона неверяще взирала на него, встав на носочки и машинально потянувшись навстречу. Она закусила щеку, сдерживая наплыв эмоций от его пронизывающего плавленого серебра, в котором она захлебнулась, не пытаясь спастись.

— В наших отношениях намечается нечто большее, чем то, что можно назвать банальным словом «любовь». Ты согласна? — он прищурился, поддев ее подбородок двумя пальцами.

— Уже больше трех недель я непроизвольно колдую омелу над нашими головами. Я делала это неосознанно, но делала… — ее взгляд опустился на его приоткрывшиеся губы, и она ощутила мягкое опаляющее дыхание.

— Я с конца ноября ношу омелу в кармане, — шепнул он, проведя носом вдоль ее скулы.

— Для справки: омела должна быть над целующимися, а не в кармане одного из…

Он смял ее губы, шумно втягивая носом воздух, и прижал ее за талию, развязывая фиолетовый пояс.