Пять ступеней до Луны (СИ)

— Ты поздно, — заметила Гермиона. Почему-то она его ждала. Где-то внутри даже знала причину, но она вызывала смятение и заставляла Гермиону закусить щеку, чтобы не терять рассудок и чувствительность к происходящему, не тонуть в потоке мыслей и домыслов.

— Помогал Поттеру и Блейзу, — вот так просто. Ответил, даже не съязвив. Когда они перестали ненавидеть друг друга?

В последний год войны Гермиона лишь мечтала о том, чтобы яд, до краев наполнивший их сердца, наконец исчез и они смогли хотя бы нормально контактировать во время операций Ордена после того, как Малфой и еще несколько слизеринцев перешли на их сторону. Об установлении подобия дружбы и речи не заводилось, ей было достаточно адекватного сотрудничества, но после войны границы, нарисованные детскими мелками, как будто стерлись от теплого летнего дождя, а обязанности старост и вовсе сблизили их так, что Гермиона приходила в смятение от навязчивой мысли, что Драко Малфой стал ей другом, как и другие перебежчики.

— Помогал летать на метлах? — поддела его Гермиона, стараясь не обращать внимания на его румяные щеки и блестящие серебром глаза.

Он мотнул головой, отбрасывая мокрую платиновую челку назад, и свысока взглянул на Гермиону, облизнув обветрившиеся и покрасневшие от холода губы.

— Оттачивать приемы.

— Не знала, что Гарри, лучшему ловцу столетия, нужна твоя помощь, — она спрятала улыбку за стеклянной кружкой.

— Кто сказал, что он лучший? — чуть прищурился Малфой, бросая мокрую одежду в бордовое кресло и подходя к окну с другой стороны от Гермионы.

— Ты и сказал, когда напился на вечеринке в башне Гриффиндора.

Малфой прижался боком к стене и, скрестив руки на груди, бросил, окинув Гермиону оценивающим взглядом:

— Не было такого.

Она лишь многозначительно повела бровью и отвернулась, смотря в отражение, в котором Малфой, обрамленный ореолом из желтых лампочек, пристально наблюдал за ней, и от этого ей становилось не по себе — будто его теплое дыхание щекотало ей шею, пуская мурашки. Ей захотелось поймать его светлый взгляд, но Драко вдруг отвернулся, и на ее глазах диван изменил цвет.

— Я все видела! — она резко обернулась, горячий шоколад опасно облизнул стенки кружки, едва ли не выходя за края.

— Что это? — проигнорировав ее возмущение, спросил Драко, указывая на напиток в руке.

— Горячий шоколад, — она удержала себя от намерения ударить Малфоя за издевательскую гримасу. — Тебе не предлагаю.

— А я и не прошу, — с этими словами он обхватил своими длинными пальцами ее, выуживая кружку, и от этого соприкосновения мышцы словно стали ватными, и руки просто опустились, позволяя забрать напиток.

Что же со мной творится?

Эта мысль, как мячик, отскакивала от стенок ее мозга и вновь ударяла в клубок запутанных чувств.

Его губы коснулись стекла, а глаза следили за ее лицом, которое нагревалось со скоростью полета снитча, после чего он поморщился и ударил кончиком деревянной палочки из боярышника по донышку, возвращая кружку в онемевшие пальцы Гермионы.

Он слегка прищурился, скривив уголки губ, и продолжил пристально разглядывать Гермиону, словно размышляя об оттенке ее ресниц и количестве редких веснушек. Она медленно сглотнула, приподнимая подбородок и стараясь смотреть на Малфоя свысока, но, даже сидя на подоконнике, все равно оказывалась ниже него.

— Знаешь, кого ты мне напоминаешь? — она втянула носом аромат напитка и постучала ногтями по кружке.

— Удиви меня, дорогая Гермиона, — он издевательски усмехнулся, засовывая руки в карманы черных брюк, и она внутренне вздрогнула при упоминании своего имени в паре с таким прилагательным. Он вновь и вновь поступал с ней так, когда желал сбить с нее спесь, вынуждал провода в ее совершенном мозгу замкнуться и начать искрить электричеством, вращая по кругу фразу из двух слов, стараясь распознать значение интонации и какой-то подтекст. Гермиона заставила себя язвительно улыбнуться, искренне надеясь, что в ее глазах не топталась потерянность, стуча о стенки зрачка.

— Кевина Маккаллистера, — она сделала небольшой глоток остывающего шоколада и натянула на кисти рукава вязанного свитера кремового цвета.

Лицо Малфоя вмиг окаменело, и он неверяще уставился на нее, подрагивая серой голубизной на ободке радужки.

— Ради своего же блага скажи, что ты только что не сравнила меня с каким-то сопливым пуффендуйцем.

Гермиона тихо рассмеялась, отворачиваясь к окну, за которым снежинки вальсировали в буйном потоке метели, время от времени прилипая к толстому стеклу и переливаясь блеском в свете теплых огней гостиной.

— Поверь, он точно был бы на Слизерине, — она обернулась к сохраняющему угрожающую тишину Драко и добавила: — Это герой знаменитого новогоднего фильма «Один дома». Ты правда никогда не слышал о нем? Это же классика!

— Еще скажи, что тебе стыдно за меня, — он закатил глаза, прижимаясь виском к каменной стене. Теперь их с Гермионой разделяли сантиметры, но она не чувствовала себя загнанной в угол, а напротив, ей отчего-то было очень уютно, словно мед обволакивал душу, говоря, что она там, где и должна находиться.