Пять жизней читера

Пришлось завершать обыск, опираясь о найденную здесь же лопату, после чего с превеликим трудом выбираться по лестнице, где и совершенно здоровый человек не продемонстрирует впечатляющих результатов. Непросто было провернуть все так, чтобы не показаться на глаза Няше в унизительной собачьей позе, однако нашел в себе силы дохромать как прямоходящее существо.

Бухнувшись на пол, устало прислонился спиной к дивану, на котором девушка продолжала сосредоточенно возиться с шиной, и страдальческим голосом попросил:

— Ты бы не могла и мне нарезать таких бинтов.

— Поранился? — напряглась Няша.

— Нет. Просто попробую колено туго замотать.

— Совсем плохо?

— Да чуть нога напополам не развалилась, еле ее руками удержал.

— Закатывай штанину, клади ногу на диван, сейчас сама замотаю. Тебе такое доверять нельзя, руки не оттуда растут. И стул подтащи, а то с пола мне неудобно. Нога должна ровно лежать, а не черт знает как.

Подчинившись, кратко доложился о результатах проведенной работы:

— Воду набрал, стекло рассыпал, посмотрел, что тут можно поесть и выпить, с голоду вроде помереть не должны, но и ресторанное питание не обещаю. И еще — тут хлев к дому примыкает, он завален костями. Там и коровьи, и бараньи, и даже человеческие. Смердит так, что мухи дохнут. Ты же насчет запахов предупреждала, по-моему, тухлятиной отсюда тянет на всю деревню.

— Не думаю, что скот держали только в этом доме, — чуть подумав, ответила Няша. — Но все равно нам сейчас придется оставаться здесь, потому что искать дом получше не получится, на улице вообще потоп. Да и мы с тобой не в той форме, чтобы по деревне шляться. Как бы не пришлось восстанавливаться на нулевом уровне… врагу такого не пожелаешь.

— Это как? — не понял Рокки.

— Споровая шкала падает не так уж быстро, даже в моем состоянии пару дней можно протянуть, пока конкретные проблемы не начнутся. За это время нога хоть немного, но восстановится. Наверное. Ну а тебе точно лучше станет, твое колено не выглядит совсем уж плохим.

— Зато ощущает себя именно таким.

— Ты всего лишь человек со стартовым дебаффом.[1] Такие, как мы, вовсе не наказаны, ведь нам за наши муки компенсация полагается. Даже в худших случаях долго не страдаем, восстанавливаемся за два дня, ну или за три. Конечно, живец нужен, но и без него выздоравливаем, просто медленнее. Блин, вот если бы ты не забыл в машине бутылку…

— Ну и как я в тот момент должен был о ней помнить?! — чуть не взорвался Рокки. — Хотя ладно, давай валяй дальше, продолжай, ты же так это любишь. Признаю, это я во всем виноват, и еще я последний придурок. Чего притихла? Я что, и дальше сам себя костерить должен? Серьезно? Да ты, подруга, по-моему, в край обнаглела.

Няша, как это с ней бывает ненормально часто, резко сменила линию поведения, потупилась и ответила нетипичными для нее словами:

— Извини. Я знаю, меня иногда заносит, не обращай внимания, я это не со зла, просто характер такой, не обращай внимания.

— Ага, — сбитый с толку неожиданной сменой поведения девушки, почти по-доброму ответил Рокки. — Скажи еще, что это у тебя защита такая, вроде колючек у розы.

— Ну да, мне так и говорили.

— Кто?

— Какая разница?

— Разница большая — это не колючки, это, блин, танковая броня с метровыми шипами.

— Я ведь уже извинилась. И еще заметь, я больше не называю тебя плохими словами.

— Давно ли?

— Ну не очень, но не называю же. И вообще, придурок — не так уж и обидно, зеленых вроде тебя принято так называть. Не везде и не все так делают, но очень часто слышала. Потерпи, сейчас может быть больно.

— Больнее уже не будет, — убежденно ответил Рокки, глядя, как Няша заводит под подставленную ногу полоску темно-зеленой ткани.

— Уж поверь, придур… то есть такие зеленые, как ты, в боли ничего не понимают.

— Да это я почти шутил. А ты, получается, почти ее не ощущаешь?

— С чего ты это взял?

— На твою рану нагляделся. Ты сейчас должна быть невменяемой.

— Болевой порог у прокачанных снижен. И я тут не первый месяц, натерпеться успела, даже вспоминать не хочется. Привыкнуть к этому невозможно, но можно попробовать свыкнуться. Вот и стараюсь.

— Я бы сказал — не месяц, а минимум год.

— Что?

— Говорю, что ты тут подольше проторчала, чем мне втирала.

— С чего ты это взял?

— Я, может, и придурок без памяти, но потерял ее как-то странновато. Вроде все знаю, а пробуешь вспомнить, что откуда взялось, и оказывается, что ничего нет. Я, Няша, девчонок помню. Не знаю откуда, но помню. Они не такие. Они предсказуемые и не так себя ведут. Чтобы стать такой, как ты, нужно время. Думаю, много времени.

— Тебе лучше вообще не думать.

— Чего это?

— Плохо получается. Ты, Рокки, так и не понял, куда попал. Вообще не понял. Тут за месяц можно легко на год постареть.

— Но не настолько, как ты.

— По мне не смотри, я изначально со странностями была. С большими. И они на месте не стоят, растут. Не сгибай ногу, надо, чтобы в прямом положении заматывалась.

— Я не сгибаю.

— Нет, сгибаешь! Не спорь со мной! Тебе, случайно, уксус на глаза не попадался?

— Уксус? Попадался. А что?

— Плеснуть по углам можно, вонять меньше будет.