Пять жизней. Нерассказанные истории женщин, убитых Джеком-потрошителем

Скарлатиной – стрептококковой инфекцией с симптомами, напоминающими грипп, и характерной красной сыпью – заболевали преимущественно дети. Тиф косил молодых и старых без разбора. Известный как «лагерная» или «тюремная» лихорадка, тиф передавался через укусы блох и вшей, обитавших в одежде, одеялах и постелях людей, которые жили большими группами в тесных помещениях. Как и при заболевании скарлатиной, у больных тифом повышалась температура и появлялась красная сыпь на теле. Если инфекция затрагивала мозг, больного ждала смерть. В середине мая обе эпидемии добрались до Рафаэль-стрит. Первым от скарлатины умер малыш по имени Джон Фасселл Палмер – ему не было еще и полутора лет. Доподлинно неизвестно, насколько быстро болезнь распространялась в тесных комнатах с пористыми гипсовыми стенами, но вскоре после того, как заболел ребенок Палмеров, болезнь пришла в дом Смитов. Мириам, которой тогда было два с половиной года, находилась под присмотром двенадцатилетней Энни. Мать Энни уделяла все время новорожденному Уильяму. В таком возрасте Мириам, должно быть, семенила по комнатам, смеялась и лопотала, опрокидывала стулья и путалась под ногами. Внезапно у нее начались жар и ломота, заболело горло, а смех сменился слезами. Когда появилась сыпь, никто уже не сомневался в диагнозе. Мириам промучилась до 28 мая; на следующий день ее спешно похоронили. Пока Рут и Джордж выхаживали младшую дочь, лихорадка началась у Уильяма: он тоже покрылся сыпью и умер пять дней спустя, 2 июня, в возрасте пяти месяцев. Забрав двух младших детей, через семь дней скарлатина потребовала следующую жертву – пятилетнего Илая.

Невозможно представить, что творилось на сердце у Джорджа и Рут, когда слег их старший сын Джордж Томас. Как и другие дети, он метался в лихорадке две недели. Все его тело покрылось сыпью. Пока хоронили его брата Илая, Джордж Томас лежал в постели, и состояние его ухудшалось. Семьям солдат не разрешалось прибегать к услугам полкового врача, поэтому Смиты были вынуждены обратиться к врачу, который запросил за свой визит баснословную сумму. У Джорджа Томаса оказался тиф. Он боролся с болезнью три недели и умер 15 июня.

Так всего за три недели смерть унесла четверых из шести детей Смитов. Современному человеку из западноевропейского общества не под силу осознать всю глубину этой трагедии, учитывая, что в наш век антибиотиков детям, скорее всего, удалось бы выжить. Но Джордж и Рут оказались бессильны перед лицом неизлечимой болезни. Смерть детей в Викторианскую эпоху приносила большое горе, но воспринималась как неотвратимое проявление жизни, хотя родителям и двум выжившим сестрам – Энни и Эмили – от этого было не легче. Даже когда после трагедии прошло уже много времени, смерть продолжала отбрасывать мрачную тень на жизни тех, кому пришлось ее пережить.

Рут и Джордж каким-то образом нашли в себе силы жить дальше. Два года спустя, в 1856 году, в Виндзоре у них родилась дочь, названная Джорджиной. В 1858 году за ней последовала еще одна Мириам – Мириам Рут. За это время Энни выросла и стала совсем взрослой девушкой с волнистыми темно-каштановыми волосами и выразительными голубыми глазами. Когда ее мать снова взяла на руки новорожденного, близился пятнадцатый день рождения Энни. Обычно в пятнадцать лет девочки прекращали обучение в школе и находили работу, чтобы вносить свою лепту в семейный доход. Большинство устраивались служанками, и для многих это становилось своего рода ритуалом перехода во взрослую жизнь: молодая женщина брала на себя обязанность по финансовой поддержке младших братьев и сестер, причем нередко для этого приходилось уезжать из родительского дома. Хотя без бдительного родительского присмотра девушка подвергалась всякого рода соблазнам, место служанки все равно считалось более предпочтительным, чем работа на фабрике, где девушка не могла научиться ничему, что пригодилось бы ей впоследствии в семейной жизни. По этой причине в период с 1851 по 1891 год почти сорок три процента девушек от пятнадцати до двадцати лет поступали в услужение. Поскольку с младшими детьми матери помогала Эмили, Энни, как старшая, могла покинуть родительский дом и начать вносить свой вклад в семейный бюджет.

Возможно, это было не первое ее место работы, но в 1861 году Энни Смит устроилась горничной в дом Уильяма Генри Льюэра, успешного архитектора, проживавшего по адресу Дьюк-стрит, 2-3 в Вестминстере – районе, где селились художники и инженеры. По соседству, в домах № 17-18, жил с семьей великий инженер Изамбард Кингдом Брюнель, строитель железных дорог, мостов и туннелей. Поскольку Брюнели и Льюэры были соседями много лет и имели общие профессиональные интересы, они наверняка знали друг друга. Энни и вторая горничная Льюэров Элеонора Браун, а также экономка Мэри Форд должны были как минимум знать Брюнелей в лицо. Возможно, они даже принимали их в хозяйской гостиной.