Пять звезд

– Вика права! Мы все словно пленники этого дома, – подумала Лиза, вытирая набегавшие на глаза слезы.

– Доченька, что случилось? – невнятно произнес Иван, осоловелыми глазами глядя на Лизу. – Все хорошо?

– Нет, папа! Как раз таки, все очень плохо! Пока ты напиваешься до зеленых чертей, я тут с ума схожу от всех проблем! – воскликнула Лиза, в сердцах отшвырнув подвернувшуюся под руку книгу.

– Так что случилось то? – немного протрезвев, спросил Иван. – Я могу как-то помочь?

– Помочь? – переспросила Лиза, презрительно скривившись при взгляде на опухшую физиономию отца. – Ну что же, помоги! Пойди, успокой Вареньку. Она весь день плачет и ничего не ест. Какие-то проблемы в школе.

Иван нетвердой походкой побрел в сторону спальни Вари. Лиза с жалостью смотрела отцу в спину. Как он сдал за последние несколько лет. Вызывало досаду, что он самоустранился от всех проблем, но что с него возьмешь?! Он ведь еще не старый. Шестьдесят лет – это не возраст для мужчины. Но выглядел он на все семьдесят, а, может, и старше. Совершенно лысый, ссутулившийся, пузатенький старичок с вечно красной физиономией.

– Папа на гнома стал похож. Почти каждый день напивается до невменяемого состояния. Лечиться принципиально не желает! Не везти же его силой в больницу?! От этого толку не будет. Э-эх! Добром это все не кончится, – горько вздохнув, подумала Лиза. – Бедный папа! Он держался, пока девчонки были маленькими, а сейчас мы все взрослые. Он научил нас жить без его поддержки и самим со всем справляться. Папа как будто специально губит себя. Наверное, ему не терпится поскорее воссоединиться с мамой.

Послышался грохот. Это Иван напоролся на журнальный столик. Он хрипло рассмеялся и продолжил свое медленное передвижение по ставшей слишком длинной гостиной. Иван построил этот дом чуть ли не собственноручно. Простая двухэтажная коробка из красного кирпича. Ничего необычного. Три входных двери и множество окон. Одна дверь – это сам вход в кафе, вторая – вход на кухню для персонала и поставщиков продуктов, а третья вела на верхний этаж, где и жила большая семья Морковкиных. На первом этаже располагался единственный зал кафе с барной стойкой и множеством квадратных столиков. Из зала одна маленькая белая дверь вела к санузлу, другая соединяла зал кафе с жилой частью дома и скрывалась под лестницей. Таким образом, на второй этаж можно было попасть как из кафе, так и с улицы. А двустворчатая широкая дверь из матового стекла позволяла попасть на просторную кухню, уголок которой был отгорожен под подсобку. Из кухни узенькая бетонная лестница вела в подвальное помещение. Там делалась вся черновая работа по стирке и глажке скатертей, салфеток и формы персонала. На нулевом этаже также находились котельная и кладовка, в которой стояло несколько больших холодильников.

Второй этаж состоял из шести комнат. Трудно придумать более простую и удобную планировку дома. Пять спален лучами расходились из большой светлой гостиной. Лестница снизу без каких-либо прихожих позволяла сразу подняться в гостиную. Единственная в доме ванная комната и крошечная кухня приютились на первом этаже, возле лестницы.

После смерти жены Иван не захотел оставаться один в большой, осиротевшей супружеской спальне. Он отдал эту комнату близняшкам, а сам переселился в самую маленькую спаленку. Иван со слезами на глазах продал ставшую ненужной широкую кровать, а комнату переделал под детскую для Саши и Даши. У каждой из остальных дочерей была собственная комната, которую со временем они переделали по собственному вкусу. Спаленку Вари все в доме называли детской. Веселые покемоны на стенах и уйма мягких игрушек не делали даже намека на то, что здесь живет шестнадцатилетний подросток.

С горем пополам, Иван все же добрался до Вариной комнаты. Оттуда в слезах выскочила Вика, едва не сбив отца с ног. Из спальни доносились громкие всхлипывания. Иван приоткрыл дверь спальни. Варенька лежала на кровати спиной к двери и навзрыд плакала. Он взял с полочки рыжего плюшевого зайчика и осторожно стал щекотать его длинными, мягкими ушами покрасневшие ушки Вареньки. Она вздрогнула и повернулась к отцу лицом.

– Почему плачет мой солнечный зайчик? – спросил он, ласково улыбаясь дочери.

– Папочка… Ты не представляешь, как мне плохо! – с трудом произнося слова из-за непрекращающихся рыданий, сказала девочка.

– Кто обидел моего зайчонка? – очень серьезно спросил Иван. – Я ему откушу уши.

Варенька невольно улыбнулась, живо представив себе, как папа пытается дотянуться зубами до уха Стаса.

– Папа, можно я не буду больше ходить в эту школу? Они там все такие злые! – спросила Варя и ее губы снова задрожали.

– Не знаю… Надо с Лизой посоветоваться, – спросил Иван, присев на краешек кровати. – А что они тебе делают? Ну-ка давай, зайчонок, расскажи все папе.

– Не могу! Мне стыдно. Произошло такое… Они все теперь смеются надо мной, издеваются. Там есть один мальчик. Я думала, что он хороший, а он самый злой из них, – сквозь слезы сказала Варенька. – Что мне делать, папа? Я не хочу больше их видеть! Они меня дразнят.