Пятая авеню, дом один

Неожиданно для себя Минди пришла в ярость. Она многое прощала за годы супружества. Она прощала Джеймсу нежелание общаться и двухсложные слова в ответ на ее попытки поговорить. Она прощала ему лысину, дряблые мышцы, патологическое отсутствие романтизма — муж никогда не говорил «Я люблю тебя», если Минди не произносила этого первой (и то набегало не более трех-четырех раз в год). Она смирилась с тем, что супруг уже не заработает много денег и не станет маститым писателем. Она заранее смирилась даже с тем, что и второй роман Джеймса скорее всего тоже провалится. Минди смирилась со всем, превратившись в пустое место.

— Я не могу успеть везде, Джеймс! И просто не в состоянии продолжать так жить!

— Может, тебе к врачу сходить? — предложил он. — Проверить здоровье?

— Со здоровьем у меня все нормально, — сказала она. — Дело в тебе и твоем поведении. Почему ты не помогаешь, когда я тебя прошу?

Джеймс вздохнул. В мыслях он уже был на предстоящем ленче с издателем, но Минди обязательно нужно все испортить. Феминизм, с досадой подумал он, вот в чем корень всех бед. Когда он был моложе, равенство означало секс, много секса, сколько выдержишь. А сейчас к этому прибавилось такое, к чему Джеймс не был готов, и каждая мелочь отнимала драгоценное время. Единственная заслуга феминизма в том, что мужчины наконец-то поняли, как плохо быть женщиной. Но мужчины это знали всегда. «Тоже мне откровение».

— Минди, — проговорил он уже мягче, — я не могу опоздать на ленч.

Она тоже решила зайти с другой стороны:

— Тебе сообщили мнение насчет твоей книги?

— Нет.

— Почему?

— Не знаю. Сообщат во время ленча. Поэтому я сейчас должен идти, — терпеливо объяснял Джеймс.

— А почему не по телефону или электронной почте?

— Не захотели. Видимо, решили сказать лично.

— Значит, новости неутешительные, — ядовито предположила Минди. — Видимо, роман не понравился, иначе ты получил бы е-мейл с изъявлениями восторга.

Повисло молчание. Выдержав паузу, Минди заявила:

— Я позвоню тебе после ленча. Ты будешь дома? И не мог бы ты все же забрать для меня ключи?

— Хорошо, — уступил Джеймс.

В час дня он направился в ресторан «Баббо», что в двух кварталах от их дома. Редмона Ричардли, издателя, там не оказалось, но Джеймс и не ожидал, что тот придет вовремя. Сидя за столиком у окна, он рассеянно наблюдал за прохожими. Наверное, Минди права, думал он. Роман получился слабым, и Редмон на правах старого друга решил лично сообщить об отказе. А если книгу и напечатают, что изменится? Никто не станет ее читать. Четыре года каторжной работы, а в душе — словно и не писал ничего, разве что усилилась уверенность в собственной бестолковости и бездарности. В его возрасте все труднее и труднее себя обманывать.

Редмон Ричардли появился в двадцать минут второго. Джеймс не видел его больше года и поразился перемене во внешности издателя. Волосы Редмона поседели и поредели, что придавало ему сходство с птенцом. Теперь Ричардли выглядел лет на семьдесят. Джеймс испугался, не кажется ли и он сам кому-то дряхлым стариком. Ему всего сорок восемь, но ведь и Редмону сорок пять! С Ричардли явно что-то произошло — он разительно переменился не только внешне. Однако очень скоро Джеймс с изумлением понял, что его старый знакомый… искренне счастлив.

— Привет, приятель! — Редмон хлопнул Джеймса по спине и присел напротив, разворачивая салфетку. — Что-нибудь выпьем? Я вообще-то бросил, но днем с удовольствием пропускаю стаканчик, особенно когда выбираюсь из офиса. Знаешь, в чем секрет успеха в нашем бизнесе? Нужно вкалывать, как папа Карло.

Джеймс сочувственно засмеялся:

— Ну, ты вроде в порядке.

— Да, — с жаром подтвердил Редмон. — Я стал отцом. У тебя есть дети?

— Сын, — ответил Джеймс.

— Ну, фантастика же, правда?

— Я даже не знал, что твоя жена беременна, — сказал Джеймс. — Когда же вы это провернули?

— Да вот провернули, за два месяца до свадьбы. Мы сами даже не пытались — за меня сработала замороженная сперма, которую я сдал пятнадцать лет назад. Мощная штука, — ухмыльнулся Редмон. — Слушай, отцовство просто выводит на новый уровень. Но почему тебе никто не сказал?..

— Не знаю, — подавив внезапное раздражение, пожал плечами Джеймс. Дети. Всюду дети! Деваться некуда от детей, даже на деловом ленче не спрячешься. Половина приятелей Джеймса в последнее время стали папашами. Кто бы мог предположить, что после сорока пяти начинается бэби-бум?

Между тем Редмон отмочил невероятное: он вытащил бумажник с пластиковыми файлами для фотографий — такие чаще носят девочки-подростки, — раскрыл его и протянул Джеймсу:

— Здесь Сидни один месяц.

— Сидни, — рассеянно повторил Джеймс.

— Это фамильное имя.

Джеймс мельком взглянул на снимок безволосого и беззубого улыбающегося младенца, отметив, какая большая у него голова.

— А вот здесь нам полгода, — сказал Редмон, переворачивая пластиковую страничку. — Здесь мы с Кэтрин.

Стало быть, жену Редмона зовут Кэтрин, сделал вывод Джеймс. На фотографии была красивая миниатюрная женщина, не намного больше своего Сидни.

— Он у тебя здоровяк, — сказал Джеймс, отдавая бумажник.