«Пятая колонна» и Русская Церковь. Век гонений и расколов

А партийные и идеологические работники проводили собственную линию. В Вильнюсе на Крещение Господне в начале 1948 года на Крестный Ход и обряд водосвятия на льду Вилии вышли до 7 тыс. человек, при этом к православным присоединилось и немало католиков. Местным властям это очень не понравилось. Указали, что богослужения разрешены, но не массовые шествия. Водосвятия на реке на будущее запретили. Эту практику тут же переняли в других регионах. Распространили и на Крестные Ходы между селами, молебны на полях. Осенью 1948 года через Совет по делам РПЦ Синод вынудили принять решение – запретить превращать проповеди в храмах в уроки Закона Божия для детей.

Главным проводником антирелигиозной политики стал в это время новый выдвиженец Жданова Михаил Суслов – он одновременно возглавил два отдела ЦК партии, международный и идеологии и пропаганды. В 1949 году он представил Сталину доклад, что Православная Церковь сыграла свою роль во время войны, теперь надобность в ней отпала. Религия подрывает устои коммунистической идеологии, играет на руку противникам. Да и возможность пополнить казну за счет Церкви выглядела не лишней. Поэтому предлагалось послабления прекратить и начать новую кампанию гонений. Суслова поддержала часть Политбюро. Сталин такие предложения решительно отверг. Но и богоборческие тенденции по каким-то своим соображениям не осудил, их авторов не взгрел, как он это умел, не объявил каким-нибудь «левацким уклоном».

А Суслов и его сторонники стали пользоваться именно тем, что никаких официальных постановлений по данному вопросу нет. Когда местные руководители запрашивали Москву, как им относиться к Церкви, Отдел агитации и пропаганды ЦК разъяснял – курс партии в отношении религии остается прежним. В школах восстановилось строго атеистическое воспитание. Снова происходили аресты священнослужителей. Не за их богослужебную деятельность, а по «политическим» статьям. Ежова давно уже не было на свете, но министром госбезопасности стала подобная ему личность, Абакумов. При нем использовались прежние методы: «сексоты» в храмах внимательно слушали проповеди, выискивая, к чему можно прицепиться. Раскручивались дела по доносам. А вместо «троек» приговоры без суда выносило Особое совещание. Будущий Старец Иоанн (Крестьянкин) попал в лагеря уже после войны, когда никаких религиозных преследований как бы и не было.

Начали закрывать и некоторые храмы. Исподтишка, под теми или иными «частными» предлогами. Особенно это коснулось церквей, которые в годы войны были открыты на оккупированных территориях – то есть без разрешения советской власти. К ним придирались, что они действуют незаконно, а для регистрации ставили препоны. Однако более масштабным кампаниям мешал председатель Совета по делам РПЦ Карпов – он стал уже генерал-майором госбезопасности (хотя числился «в резерве МГБ»), спорить с таким было трудно. Действовал он в рамках постановления Совнаркома 1944 года, запрещавшего закрывать храмы без согласования с Советом по делам РПЦ. А Карпов согласия не давал. Позже он признался в частном разговоре: «Сталин поставил передо мной задачу оберегать Церковь, и я выполнял ее».

Его пробовали свалить, на него сыпались доносы. Писались кляузы, что он преподносит подарки архиереям за государственный счет, сам получил от Патриарха «шкатулку, картины и ковер». Но и тут он оказался неуязвимым. Практика обмена подарками была утверждена лично Молотовым. А отношения между Карповым и Патриархом Алексием (Симанским) оставались очень дружескими [89]. Но ведь и Карпов был далеко не всесильным. Фигурой отнюдь не первого ранга. Постоянного доступа к главе государства он не имел (в отличие от обер-прокурора Синода при Царе). В советской иерархии Суслов стоял гораздо выше, чем он.

А между тем «холодная война» придала «второе дыхание» РПЦЗ. Многие эмигрантские приходы стали отходить от Московской Патриархии, возвращаться к зарубежникам. Связь митрополита Анастасия с Власовым и сотрудничество его архиереев с немцами больше не выглядели компроматом. Ну а массы «перемещенных лиц» из Западной Германии стали растекаться в Канаду, Австралию, США. Там их принимали, давали работу. Туда потянулась и часть «старой» эмиграции. В США переместился из Европы и центр мировой политики. И Синод РПЦЗ в 1949 году переехал в Америку, обосновался в Нью-Йорке. Там же, в США, очутилось руководство украинских «автокефальников», белорусские «автокефальники» – в Австралии.

В 1949 году прекратила свою деятельность Русская Церковь на территории Китая. Там в гражданской войне победили коммунисты, а с религией Мао Цзэдун боролся решительно. Все храмы любых конфессий были закрыты, их собственность конфискована. Часть священников, служивших в Маньчжурии и перешедших в РПЦ, уехала в СССР. А община РПЦЗ в Шанхае, 6 тыс. верующих, обратилась в Международную организацию по делам беженцев при ООН. Их приняли Филиппины, разместили на старой американской военной базе на острове Тубабао. Отсюда они постепенно разъезжались в Австралию и США.