Пятая Космическая

– Были. Только где гарантия, что те самые? Короче, Паша, темное у меня происхождение. Но речь не об этом. Мы с тобой не по генеалогии на князей не тянем и даже не по воспитанию – по менталитету. Не та сейчас эпоха, не те жизненные ценности, не рыцарские, понимаешь?

– Не согласен. – Преображенский помотал головой. – Мы офицеры, а это и есть современное дворянство или, если угодно, рыцарство. Мы люди воинского долга, чести и верности Отечеству... ничего, что я так пафосно?

– Да ладно, мы же вдвоем. – Борис налил еще.

– А что касается манер и этикета, это дело наживное. Главное – идея. Вот увидишь, лет через двадцать все вокруг забудут, каким было общество до Возрождения, и новые дворяне станут не хуже тех, которые сгинули в России в начале двадцатого, а в Европе к концу двадцать первого. И необязательно наш устав должен точно соответствовать старинным правилам. Он будет доработан, с учетом современного образа жизни, традиций и этикета, но ведь дворянство отличают не куртуазные манеры и устаревшая лексика, это попугайство – удел полусвета, а то, что внутри у человека. Честь и польза Отечеству, вот в чем смысл.

– Даже если Отечество тебя подставляет?

– Не греши, Боря, против совести, ты же понимаешь, где собака зарыта.

– Я понимаю. – Бородач поднял стакан. – Предлагаю за наших солдат и офицеров, живых и павших.

– Согласен.

– Я понимаю... – на этот раз Борис тоже запил, – что теперь Отчество проснулось, Гордеев и Стивенсон, вроде бы, все временно урегулировали. Между Землей и Марсом бессрочное перемирие. Но почему раньше-то этого было не сделать? Почему Френо не пнул Дюссона еще до Лидии и не переговорил с Кентом?

– Не распознал гада.

– Ладно, Огюст слепой и тупой! Но там же во дворце еще десять сотен политиков и десять тысяч всяких клерков! Они-то куда смотрели?

– Боря, Отечество это не политики, это планеты и живущий на них народ.

– А политики не народ? Понятно, что земные политики в Америке – в душе все марсиане, а в Европе – русофобы. Эти провокаторы до сих пор сопротивляются и саботируют мирные инициативы только потому, что они исходят от Гордеева. Но чем занимались и продолжают заниматься все остальные? Они же до сих пор молчат. Когда Френо официально сложил полномочия главкома, но передал их не премьеру, главному русофобу, а Гордееву, сколько было воя о нарушении конституции? И где, кроме как в армии, хоть кто-то высказался за это решение? Нигде и никто! Это же просто политический саботаж!

– Ну, саботаж продлился недолго. – Павел усмехнулся. – После вручения ордена, Хосокава вкратце рассказал мне, как Гордеев решил проблему. Он заставил Френо пригрозить правительству отставкой, а в парламент отправил короткую справку, заверенную наблюдателями СОН. В ней говорится, что две трети личного состава армии и флота состоит в «Возрождении». Парламентское большинство мгновенно объявило о поддержке «Возрождения», и конфликт был исчерпан.

– Прошкин своего не упустит.

– Вот именно, Боря. Так что, Отечество у нас нормальное, им только управлять надо грамотно: не воровать и не делить людей на своих-чужих.

– Не воровать! А для чего тогда политикой заниматься? Чтобы наораться в парламенте и помелькать на экранах? Утопические мечтания, ваша светлость! Наивные, утопические, несбыточные.

– Отнюдь, нет, ваша светлость. «Возрождение» убедительно доказывает обратное. Выправить систему ценностей можно. Для этого только следует объединиться. Чтобы не воевать, а заниматься делом.

– О чем беседуете? Я готова!

– О чем могут говорить подвыпившие мужчины? – Павел взглянул на часы. – О политике, конечно. Да, пора!

– Присядьте на дорожку, молодожены. – Борис разлил остатки напитка по стаканчикам. – На посошок.

– Борис Александрович! – Яна с осуждением взглянула на Бородача.

– Для храбрости. – Подполковник подмигнул. – Вы ведь в первый раз с родителями знакомитесь?

– Мы... – Яна покраснела, – просто отдохнуть летим.

– Так ты еще ничего не предлагал? – Борис весело взглянул на Преображенского. – Ни руки, ни сердца? Тогда пардон. Влез не в свое дело!

– Ничего, – снисходительно проронил Павел. – Ты ведь у нас контуженный, тебе все можно. Выздоравливайте, князь. Надеюсь, в строй вернемся одновременно? Или ты тоже домой полетишь?

– Не тянет. – Бородач поморщился. – Ты же знаешь, с отцом я в контрапозиции. Ну и... не ты один тут ловкий такой.

– Кто она? Из персонала?

– Пока не скажу. – Борис встал. – Счастливо долететь.

– Тут лететь-то. – Павел тоже встал и подхватил одной рукой и сумку Яны, и свой небольшой кейс. – Спуститься с небес и дома. До встречи!

– Встретимся на «Уране». – Борис кивнул. – Честь имею.

* * *