Пятая печать

— Как можно задавать такой глупый вопрос?

— Сколько мне еще расти, чтоб меня тоже можно было убить?

— Ани, ты задаешь мне очень глупый вопрос!

— Почему глупый? Разве не всякого убивают, кто вырос? А может, только тех, у кого нет ружья?

Дюрица взял детское личико в ладони:

— Послушай, Ани!..

— Я не хочу, чтобы меня тоже убили. Моего мишку ведь тоже убили, а он был такой хороший, никогда никого не обижал! А почему мой папа сказал, что всегда будет со мной, а потом взял и обманул?

— Твой папа тебя не обманул! И мама тоже не обманула…

— Тогда почему же их нет со мной?

— Теперь с тобой я, и я буду о тебе заботиться. Тебе будет здесь очень хорошо, вот увидишь. Ты будешь играть в разные игры, и у тебя будет много маленьких друзей и подружек. Ты умеешь шить куклам платье?

— Да! Только у меня больше нет куклы… Нет папы, нет мамы, и мишки нет, и куклы нет… А чем людей убивают?

— Вот увидишь, какую красивую куклу я тебе подарю! И раз ты умеешь шить, то сама сошьешь ей платьице, Ева даст тебе иголку, нитку и будет помогать…

— Кто это — Ева? Мою подружку тоже звали Евой, ее у меня тоже нет… А в людей так же стреляют, как охотники в зверей, — из ружья?

— Ева уже большая девочка, — сказал Дюрица, принимаясь расшнуровывать на ней ботинки. — А мы пока что будем раздеваться, хорошо? Она уже совсем большая девочка. И о ней теперь тоже я забочусь… Но она уже такая большая, что будет тебе во многом помогать. Такие красивые платья умеет шить, вот мы вдвоем и будем учить тебя читать и писать? Правда, здорово?

— А я уже умею свое имя писать. Папа научил меня, как надо его писать…

— Вот и прекрасно! Я знал, что ты очень умная и способная девочка… Поэтому-то и хотел тебя кое о чем попросить. Хорошо? Это очень просто… — Он понизил голос и продолжал: — С этой минуты попробуй говорить так же, как и я. Так же тихо, ладно? И все время разговаривай тихо, негромко. Хорошо?

Девочка пожала плечами:

— А мне не нравится говорить тихо! Мне все всегда говорят, чтоб я тихо говорила, тихим голосом… А я хочу говорить так, чтоб всякий мог понять, что я сказала. Вот так… таким громким голосом!

Дюрица бросил взгляд на окно:

— А если бы я тебя очень попросил?

Девочка перешла на шепот, подражая Дюрице:

— …тогда никто… не… поймет… что… я… говорю.

— Как не поймет! Смотри, я же понял. Все остальные дети тоже тихо разговаривают и всегда друг друга понимают. Я ведь тебя ни о чем другом и не прошу, только чтоб негромко говорила…

Девочка задумчиво на него посмотрела. Наморщила лобик и заглянула ему в глаза:

— А почему ты хочешь, чтоб я так говорила?

— Да так — можешь сделать мне приятное?

— И тогда меня не убьют?

Дюрица сжал губы. Потом сказал:

— Да… а если будешь разговаривать громко, то злые дяди узнают, что ты здесь, придут за тобой и убьют! Ты теперь всегда будешь разговаривать тихим голосом, как я… Хорошо?

— И с мишкой тоже тихим голосом?

— И с мишкой.

Девочка расстегнула пуговички на платьишке:

— А людей убивают так же, как зверей, — прямо из ружья?

Он снял с девочки уже оба ботинка и теперь поставил ее на свой стул:

— Подожди… я принесу ночную рубашку…

Девочка стянула с себя платье:

— А они не всех убивают?

— Нет, — ответил Дюрица, — всех убить они не могут…

— Может быть, и меня тоже не смогут?

— Ну, давай посмотрим, какая у тебя ночная рубашка, — сказал Дюрица, кладя на стол портфель. В портфеле была юбка, две маленькие рубашонки, ночная сорочки и ничего больше. Это было все имущество малышки.

— Какая красивая рубашка! Подойди, я помогу тебе ее надеть. Вот увидишь, как хорошо тебе будет спать с твоим мишкой…

— А почему они убивают мишек? Ведь они еще не выросли. И почему это плохо, когда ты взрослый?

— Гоп-ля! Вот так… Платье твое положим сюда, на другой стул…

Когда девочка была уже переодета и стояла в ночной рубашке, доходившей до лодыжек, Дюрица взял ее на руки.

— Возьми с собой и мишку! — сказал он, нагибаясь вместе с девочкой, чтоб та могла дотянуться до стола, где он лежал.

— Он со мной будет спать?

— Конечно! Только ты присмотри, чтоб он всегда был хорошо укрыт…

— Ой, я не сложила как следует платье! — спохватилась девочка.

— Ничего, я сам сложу, — успокоил ее Дюрица и открыл дверь в комнату. — А уж с завтрашнего дня ты всегда будешь складывать его сама. Будешь приносить его сюда, здесь, на стульчике возле твоей кроватки, и будет его место. Ну, а теперь осторожно, чтобы нам никого не разбудить…

— Ой, сколько здесь малышей!..

— Вот увидишь, какие они славные… А это твоя кроватка!

Справа у стены пристроилась рядом с остальными кроватками узенькая раскладушка. Слева, на точно такой же раскладушке, мирно спала девочка лет десяти, положив руки поверх одеяла.

Дюрица положил малышку. Укрыл одеялом и помог пристроить на подушке мишку. Потом натянул одеяло на обоих и поцеловал девочку в лоб.

— Тебе удобно?

Малышка не ответила. Через неплотно закрытую дверь свет падал ей прямо в лицо. Щурясь, она смотрела на мужчину, как только что в кухне.

— Удобно лежать? — снова спросил Дюрица. Девочка не ответила, промолчала.

— Почему ты не отвечаешь, удобно тебе лежать или нет?