Пятая скрижаль Кинара [=Принц вечности]

Брови Тегунче взлетели вверх; он посмотрел на Кутум-Тиа и обоих тасситов, будто желая, чтобы они подтвердили услышанное.

– Вот как! Значит, Земли Восхода не так уж далеки, обширны и в них хватит места для всех и каждого? И ты хочешь сказать, что прислан, дабы напомнить нам об этом?

Дженнак сделал утвердительный жест.

– И ты хочешь сказать, что ваши Дома готовы поделиться с нами?

– Готовы. Но не даром!

– Даром и хвост у каймана не шевельнется, - пробормотал Кутум-Тиа, подавшись вперед. - Чего вы хотите?

– Чтобы Чилам Баль включала четыре Книги, как заповедано богами, и ни одной сверх этого числа! - Дженнак принялся загибать пальцы. - Книги Минувшего и Повседневного, с Советами и Притчами, Книги Мер и Тайн, Листы Сеннама и Арсолана… Все! Никаких других книг! Никаких лживых пророчеств и досужих вымыслов! Не ищите того, чего нет!

– Так не будет! - вдруг рявкнул Оро'сихе, выбросив сжатый кулак. - Не будет по-вашему!

– Не будет! - откликнулся Оро'минта, и два тасситских воина за его спиной сделали жест угрозы, будто швырнув в Дженнака невидимые топоры. Вряд ли они понимали майясский, но стиснутый кулак их вождя был достаточно красноречив.

– Прежде, чем решать, взгляни, чем пренебрегаешь! - Дженнак повысил голос и перешел на одиссарский: - Амад! Разверни чертеж и свиток! И положи их посередине.

Между тремя коврами, желто-красным, черно-белым и сине-зеленым, легла карта. И, подобно этим коврам, пестрела она всеми божественными оттенками, так что всякому было ясно, где здесь суша, а где - океан, где льды, где горы, а где - плодородные земли. Эйпонна выглядела на ней причудливой двойной насыпью, возведенной на границе голубых вод, а гигантский восточный материк казался псом, решившим перепрыгнуть Срединные Земли и искупаться в Океане Заката. Шустрый пес, подумал Дженнак, и такой огромный! И явлен миру в подходящий день, в День Собаки.

Тегунче и Кутум-Тиа впились глазами в карту, цоланский правитель восхищенно вздохнул, и даже на лицах тасситов отразилась заинтересованность. Оро'сихе разжал кулак и потряс убором из орлиных перьев, Оро'минга с важным видом нахмурил брови, а их воины - судя по раскраске, из Клана кодаутов - отложили свои воображаемые топоры. Бородатые норелги тоже приподнялись, с любопытством вытягивая шеи.

– Чертеж мира… огромного мира… - халач-виник, звякнув браслетами, склонился над картой. - Где же тут Цолан? И где Святая Земля?

Дженнак повелительно махнул одному из майясских стражей.

– Клинок! Не этот, не длинный, дай мне кинжал… - Приняв короткое изогнутое лезвие, он коснулся острием северо-восточного угла Юкаты. - Вот Цолан… а это - Святая Земля… за ней - Коатль, выше - Мейтасса, восточнее - Одиссар… Не слишком впечатляет, если сравнить с Дальней Риканной! Однако тут нет ошибок и преувеличений; в свитке, - Дженнак пошевелил его клинком, - приведены подробные расчеты, которые можно проверить, отправив корабль с кейтабских островов к берегам Лизира. А можно и не проверять! Кто решится спорить с Че Чантаром, трудившимся над этой картой много лет! Теперь он отдает ее вам, Мейтассе и Коатлю, в знак доверия и наших добрых намерений. Берите, думайте!

Тегунче жадно потянулся к карте, не позабыв загрести левой рукой свиток. Его он тут же перебросил Кутум Тиа и пробормотал:

– Думать, пожалуй, рановато. Чтобы думать, надо знать, где тут ваше, а где - наше!

Дженнак дернул плотный пергамент к себе, аккуратно расправил и положил на него клинок. Серебристое изогнутое лезвие пролегло от восточных заливов моря Чати, вдоль синей речной дуги, до Длинного моря и Нилума; рукоять пришлась между Жаркой Риканной и страной пустынь, где, как полагал Дженнак, кочевали воинственные сородичи Амада.

– Наше - здесь! - он накрыл ладонью западную часть материка. - Лизир и все области южней него - Кейтабу и Великим Очагам Сеннама и Тайонела, если захотят они устроить заморские поселения. Все остальное - ваше! И вы сможете добраться к своим новым землям через Океан Заката, отплыв из Шочи-ту-ах-чилат или из портов, которые можно построить за Огнедышащими Горами, на океанском берегу.

В Зале Сорока Колонн повисла ошеломленная тишина. Чичен-те но-Ханома Цевара изо всех сил старался сохранить спокойствие; атлийский посол согнулся над картой, нацелив в грудь Дженнаку свой топор из черных блестящих волос; Кутум-Тиа, играя желваками, то ли разыскивал синюю ниточку Хотокана, то ли высматривал пролив Когтя, где расстался с жизнью его брат; а Оро'сихе хмурился и сравнивал крохотный клочок Мейтассы с беспредельными просторами восточного материка. Но сын его, посмотрев на чертеж, вдруг дернул головой и насмешливо уставился на Дженнака. Даешь - берем! - будто бы говорил его взгляд. Берем! Но не только это!

Тегунче разогнул спину.

– Щедрое предложение! - Он передвинул клинок, направив его на землю, лежавшую восточней и южней главного материка. - А что с этим островом? Что с ним, я спрашиваю? Он, пожалуй, будет с треть Верхней Эйпонны…

– Устрой там личный хоган, - посоветовал Дженнак. - Если доберешься в такую даль, не съев по дороге подошвы от сапог.