Пятая Стража

— Как бы там дальше ни было… я сегодня дал им гарантии. Пусть меня потом назовут… безответственным душегубом, спасавшим честь мундира… но я не позволю этой сволочи выгнать нас из города! Мы должны справиться, черт возьми! — первый зам хлопнул толстой ладонью по пискнувшей столешнице.

Шубин с Сидоровым переглянулись. Ситуация прояснилась. Крайний был найден. Генерал-лейтенант положил свою голову на плаху. Впрочем, для руководителей его ранга это развлечение привычно, они им занимаются не реже раза в год. У человека в подобном случае просто нет выхода. Никто из подчиненных генерала не желал бы оказаться сейчас на его месте. Махнуть шашкой и решиться можно… но ведь с этим потом как-то надо жить.

Однако генералы не прощают тем, кто заставляет их бриться с помощью гильотины. Судьба Дабира Рустиани с сегодняшнего дня была под личным контролем Владимира Сергеевича…

— Продолжим, — отведя душу, высказавшись, с некоторым облегчением сказал первый зам. — Результаты бактериологической экспертизы да вас доведет эксперт Шишкин. Сразу скажу: оптимизма они не прибавляют. Пожалуйста, Климентий Георгиевич.

От дверей со стула поднялся «доктор Чума», работавший вместе с Кирой и Зимородком. Рябое лицо его было преисполнено осознания важности своей миссии; на совещании такого уровня он присутствовал впервые. Промокнув лоб платочком, он сказал, обращаясь не в зал, а к Ястребову:

— Я тут подготовил пояснительный материал… хоть нисколько не сомневаюсь в компетенции присутствующих… но думаю, что вы могли уже подзабыть сведения из школьного курса генетики… Да-да, генетики… Дело в том, что исходные бактерии сибирской язвы подверглись обработке методами генной инженерии.

Генералы и офицеры терпеливо ждали, пока эксперт дрожащими от волнения руками укреплял на стене самодельный плакатик. В ФСБ умеют слушать — и слышать. Ястребов сделал знак референту: помогите…

— Спасибо… Вот, пожалуйста… — Климентий Георгиевич гордо показал на кривоватое творение рук своих, по-прежнему обращаясь только к первому заместителю и отчего-то безостановочно мелко кланясь. На плакатике формата А1 цветными фломастерами изображены были кружки, шестиугольники, квадраты и стрелки, а в углу скромненько красовалась замысловатая химическая формула в три ряда. Увидав формулу, генерал Сидоров хихикнул и под столом толкнул Шубина ногой,

— Во дает генетик!..

— Климентам Георгиевич, вы ко всем обращайтесь, — сказал Ястребов, щуря глаза и бесстрастно разглядывая злосчастную формулу, будто задержанного террориста.

— Да-да, конечно!.. Я начну с главного, наверное…

— Слава Богу, что не с закорючек! — прошептал кто-то из сидящих.

— Главное в том, что в результате модификации исходной бактерии она приобрела резистентность… то есть устойчивость к антибиотикам. Она теперь не лечится препаратами пенициллиновой группы… и другими, более современными. Она, собственно, ничем пока не лечится. То есть, со временем, конечно, мы найдем средство, но на это уйдут месяцы… или больше?

Эксперт виновато развел руками и боязливо взглянул на Ястребова, точно ожидая немедленной кары.

— Продолжайте, — с некоторым раздражением в голосе сказал первый зам; он не любил самоуниженцев.

— Какие еще особенности новой бактерии, кроме неизлечимости? — помогая растерявшемуся докладчику, спросил с места Шубин.

— Особенности? — воспрял Климентий Георгиевич. — Конечно, есть особенности! Болезнь протекает более скоротечно, симптоматика несколько изменилась… Сам возбудитель заболевания, по счастью, не столь жизнестоек, как его прототип, иначе была бы полная катастрофа! Модифицированная бактерия вне лаборатории живет всего десять-двенадцать часов, в зависимости от условий. Быстро гибнет при прямых солнечных лучах, при температуре ниже ноля и выше сорока семи градусов… в сухом воздухе… Наиболее благоприятные условия для нее — сумрачные, влажные, а сейчас сухо и холодно. Поэтому в Пушкине дело обошлось всего пятью заболевшими. Это все, что мы смогли на сегодняшний день установить. Конечно, это мало, но у нас почти не было времени…

— А вот на плакате у вас — это технология внедрения нового гена, как я понимаю? — показав авторучкой, спросил «падре Антонио». — В ней есть какая-либо специфика, по которой мы сможем отыскать, кем или где выполнена эта операция?

Прочие начальники служб с уважением покосились на контрразведчика, сумевшего разобрать каракули микробиолога.

Климентий Георгиевич, увяв к концу предыдущей реплики, вновь оживился.