Пятая Стража

— Изволь. В широком смысле я изучаю премудрости науки генетики. Мне это нужно, чтобы общаться с нынешним моим контингентом на понятном ему языке. Если бы ты знал, как любят ученые важничать! Не смотри на меня ехидно, я всего лишь верхогляд. Но моего матмеховского уровня не хватает, для общения с биофизиками! Они забивают меня терминологией. Зато, уловив родной дух, интерес и понимание его профессии, любой человек охотнее пойдет тебе навстречу, напряжет мозги и вспомнит то, что, может быть, и не собирался вспоминать.

— Лишь бы воображение не напрягал… — сказал Дмитриев. — Ладно, принимается. Капля здравого смысла здесь есть. А в узком, сегодняшнем понимании вопроса — где ты был?

— Я, товарищ майор, сегодня клонировал овечку Долли. Бедняжка скончалась, не достигнув стадии эмбриона. Я так и не узнал, была это девочка, или, может быть, мальчик… Так жалко!..

— Баран!

— Попрошу не использовать служебное положение для оскорбления младших по званию!

— Мальчик овечки называется бараном! А теперь серьезно.

— Серьезно — я был в политехе. Собрал в деканате списки и фотографии выпускников отделения биофизики, а потом прошел краткий лабораторный практикум генной инженерии. Увлекательная процедура! Сначала вбрасываешь геном под мембрану клетки. Потом вставляешь эппендорф в центрифугу… вы, голубчик, похоже, дослужились до майора, а все не знаете, что такое «эппендорф»?

— Это не он проходил по делу об угрозе диверсии на железной дороге?

— Нет. То был Эппельбаум. Эппендорф — это такая маленькая пластиковая пробирочка. Крутишь ее в центрифуге, как космонавта, пока все содержимое не расслоится, потом прокалываешь шприцем на нужном уровне — и отбираешь состав с нужным весом.

— Это даже мне понятно, — сказал Дмитриев. — Мы в армии так спирт от керосина отделяли. Спирт легче — керосин тяжелее. Сверлишь дырку в канистре на высоте два к трем, затыкаешь пробочкой, даешь смеси отстояться, потом раз! — вредный технике спирт вытекает в баночку, а ценный керосин остается.

— Ну вот видишь, ты готовый биофизик. С опытом практической работы. Мне повезло меньше, я сразу попал в нашу контору. Слушай дальше: потом содержимое шприца помещаешь в полиакридный гель… секешь, как излагаю?.. и подвергают электрофорезу. ДНК заряжена отрицательно, она отделяется от прочих побочных продуктов. Потом фотографируешь это в ультрафиолете — и образец готов!

— И что? — спросил Дмитриев.

— И все.

— А где пособник террористов?

— Миха, ты не понял. Пособник террористов — он как генотип. Он проявится в фенотипе…

— Когда ты перейдешь в это… гомозиготное состояние! Сделай это побыстрее, мне шефу результаты работы за день надо докладывать!

Нестерович уныло вздохнул.

— Сажусь, сажусь… Пособник — он вот здесь, Миха… вот в этой тощей папке. Здесь все биофизики, работающие в Питере. По крайней мере все, каких мне удалось накопать. Их, конечно, гораздо меньше, чем простых серых микробиологов, но все же их триста семнадцать штук. Триста семнадцать… страшно подумать! По каждому я собираюсь уточнить, работает ли он еще по специальности, потому что из моего личного опыта следует, что на домашней кухне можно клонировать только геномы тараканов, ко никак не бактерии сибирской язвы с геном резистентности к антибиотикам. Для этого нужна лаборатория. Потом надо будет узнать, сколько среди них гениальных… подозреваю, что все. Потом буду узнавать, сколько едет в отпуск в феврале или уже уехали. Это последнее прозрение нашего шефа, лично обратил мое внимание. И лишь потом мы сможем запустить нашу лихую поисковую службу по следам предполагаемых преступников.

— Когда закончишь? На все про все — два дня максимум.

— Если вы с Веселкиным не собираетесь мне помогать — нескоро.

— Веселкин сейчас объезжает паспортные столы. Может, расширит твой список… Я напишу сводку и подсяду. Ты обрати внимание сначала на окружение этого… Сыроежкина и других, кто был при их дурацком разговоре. Может, кто-то случайно подслушал эту идейку и тоже подсуетился?

— Мысль неглупа… Хочешь сказать — их было несколько?

— Их могло быть несколько. Еще — если наш «биошизик» не работает сейчас по специальности, это ничего не значит. Они могли организовать ему, или им, лабораторию. Пожалуй, это отдельное направление…

Дмитриев подошел к большому листу бумаги, приколотому к стене на кнопках. Лист назывался «органайзер третьего отдела». Справа на листе были чертежным шрифтом выведены фамилии сотрудников, слева — перечень направлений работы отдела. Список сотрудников был короткий, список заданий — длинный. Фамилии и задания соединяли стрелы. Некоторые фамилии ощетинились ими, как дикобразы. Напротив длинной фамилии Нестеровича была одна, но очень жирная красная стрела.

В колонке заданий, где сверху значилось зачеркнутое «Бомжи», в середине «Машины сервиса „Баярд“», а в конце — «Опознание убийц Сыроежкина по фоткам», майор дописал снизу маркером «Фирмы, продающие медицинское оборудование, и покупатели». Подумал, оценил загрузку сотрудников, вздохнул — и провел стрелу от собственной фамилии.